— Туманова… — переводит на меня взгляд наша химичка Татьяна. Отчество я не могу запомнить категорически. Симпатичное, молодое, но не в меру ревностно относящееся к мужскому вниманию создание. И как главную конкурентку она меня не выносит.
— Нестерова… — хлопаю я глазами, называя её по фамилии в ответ. — Татьяна… — щёлкаю пальцами, прося опять подсказать отчество.
Не то чтобы я против, чтобы со мной фамильярничали, но просто хочется немного оттянуться. Достала она меня уже…
— Татьяна Викторовна! — зло и требовательно поправляет она меня.
— Точно. Викторовна.
— Так сложно запомнить, Туманова?
— А Вам? Евгения Владимировна. Можно просто Женя, Женечка, Евгения, Евгения Владимировна…
Группа развлекается вместе со мной, подкачивая меня своими эмоциями и азартом. Им интересно, кто кого!
— Причина опоздания, Евгения Владимировна? — выплёвывает с сарказмом.
— Замдекана возжелал мою компанию перед каждой лентой. Видимо, на заседании кафедры Вы его не удовлетворяете полностью… своими отчётами.
Ух… Меня со всех сторон окатывает эмоциями. Качнувшись от этого шторма, опираюсь рукой на косяк.
— Я могу сесть?
— Ты можешь положить вещи и выйти к доске. Посмотрим, насколько ты осторязычна будешь там.
В химии я не идеальна…
Аудитория небольшая, и все места заняты, кроме одного — рядом с Немцем. Мы всегда сидим с ним вместе, если только он не нарвался на свой очередной интервал. Повесив куртку на вешалку в конце аудитории, я кидаю рюкзак на стул рядом с Немцем и, отстукивая каблучками, иду к доске, дёрнув по дороге за хвостик Танюшку в знак приветствия.
«Химические свойства альдегидов и их получение». Это я пропустила…
Доска исписана незаконченными уравнениями реакций.
— Ну что ж, Евгения Владимировна… — плотоядно улыбается мой экзекутор, — отыщи-ка нам для начала реакцию получения ацетальдегида.
Единственная слабая ассоциация, возникшая у меня с озвученным веществом, почему-то касается уксуса.
В каждом уравнении на доске второй и третий компонент одинаковые — какая-то хромовая смесь и серная кислота. Кислота, конечно, катализатор, тут ясно. Хром исключаем… К ацетальдегиду он не может иметь никакого отношения. Для анализа остаются первые компоненты каждого уравнения. Уравнений пять… Два из них бензольные кольца… Тут же отметаю. Потом знакомая формула изобутила… Это тоже нет. Остаётся два! Очень похожие…
Закрыв глаза, я пробую воспринять доску в цветах… Одно уравнение почему-то приобретает зелёный оттенок, другое — красный. Возможно, моё подсознание именно так даёт мне подсказки, но это всегда работает.
Тыкаю мелом в «зелёное» уравнение.
— Хорошо, — кивает она. — Напиши продукты реакции…
Кислота и основание… Конечно, получится в результате вода! Я быстренько пишу в конце самый понятный для меня компонент реакции.
Соображаю дальше: хром и калий возьмут на себя серную, освобождая водород… Значит, воды будет много, и сульфат хрома, сульфат натрия…
Пишу.
Остальное непонятно. Формула ацетальдегида никак не вырисовывается. Компоненты понятны, но вот способ их соединения… Мозг, не имея нужной информации, пытается синтезировать её из близлежащих областей, но, видимо, ацетальдегид в них не заглядывал.
— И тут Женечка поняла, что может быть и стриптизёршей! — сдаюсь я, разворачиваясь к преподавателю.
Народ хихикает… В принципе, всё ещё вкусненько! Татьяна… как там её… смотрит в журнал и называет мне сумму недостающих до допуска к экзамену баллов.
— Возьмёшь курсовой или коллоквиум предпочтёшь? — поднимает она бровь.
— Тему можно выбрать?
— Нет.
Кто бы сомневался.
— Курсак! — решаюсь я.
Учить некогда, а с курсовым можно растянуть «удовольствие» до конца мая.
— «Формальдегиды, оптимизация реакций получения», — озвучивает она. — Мне нужно полста страниц с фото-отчётом для методички. Возьмите на двоих с…
— Я хочу! — поднимает руку Филлер.
— Хорошо, с Филлером.
Немец постоянно валит химию, и у него тоже долги.
— Сделаете хорошо — поставлю допуск к экзамену. Техника и лаборатория в вашем распоряжении в субботу.
Блин… Сажусь рядом с Немцем.
— Ты не знала, что если долго дразнить гусей, то они рано или поздно изловчатся ущипнуть тебя за задницу?
— Мне нужно как-то простимулировать себя перед сессией.
— Ага… Да ты с начала года стимулируешь. Кончай уже…
— Я кончаю каждый раз! Не сомневайся… — хихикаю я тихонечко.
— Итак, завтра у нас свидание в лабораторке? — ухмыляется он.
— Нет, котёнок, — чешу ему за ушком, — ты делаешь всю практику в субботу, я беру на себя теорию, выводы и оформление. На следующей неделе.
Грустно захныкав, он медленно падает лицом на тетрадь.
Кто-то из ребят передает мне записку от Ревникова. Там все мои пропуски и план отработок.
— Я что — пропустила все контрольные?
— И семинары…
Теперь я, грустно захныкав, ложусь лицом на свою тетрадь. И мы оба лежим на парте, глядя в глаза друг другу.
— Came face… — шепчет он одними губами, подмигивая мне провокационно.
— Ах ты, нехороший мальчик… Провоцировать — это моя роль! Ты нарушаешь правила игры.
Но наши шалости на троих тут же обрушиваются серией горячих картинок. Чувствую, как между бёдер сводит от возбуждения. И мне хочется, чтобы его тоже снесло чем-нибудь.
— Ты хотел попробовать меня на вкус… — шепчу я, вспоминая его попытку. — Прямо сейчас желаешь?
Закрывая от возбуждения глаза, он облизывает губы, я вижу, как его щёки заливаются румянцем. А потом его глаза открываются, взгляд — кипяток!
О, да! Котёнок желает…
Под его ошалелым взглядом я спускаю свою руку вниз и медленно расстёгиваю ширинку. Его рот шокированно открывается. Брови удивлённо ползут вверх.
А ты думал, я шучу?..
Засовываю руку в трусики и, прикоснувшись к мокрой чувствительной плоти, прикрываю глаза. Ресницы трепещут от ощущений, и я теряю фокус. Вопросительно поднимаю бровь, и он нетерпеливо кивает мне, сглатывая слюну и облизывая губы. Но ухмыльнувшись, я медленно облизываю свой пальчик сама под его возмущённым взглядом!
— Играл бы по правилам, получал бы призы! — подмигиваю ему, ещё раз облизав пальчик.
Со стоном он отворачивает лицо, стукаясь лбом о парту и страдальчески шепча:
— Туманова… ты… — подыскивает он эпитет.
— Я.
ГЛАВА 32 — ОТПУСТИТЬ ТОРМОЗА (ЧАСТЬ 7).
С утра устойчивая тошнота. Мне кажется потому, что ложусь я в три, а встаю в шесть. Хотя три часа это не так уж и мало, учитывая, что ещё на сорок минуту успеваю вырубиться на обеде. Но тошнота и головокружение никак не проходят, даже к обеду. Если бы не месячные, я бы даже запаниковала насчёт беременности. Но это невозможно. Под рёбрами болезненно тянет.
Достаю из духовки торт, обжигая пальцы. Сегодня у Кости день рождения. Он заказал черёмуховый. Дожидаюсь, пока немного остынет. Перекладываю в пластиковый поддон и аккуратно режу на кусочки, чтобы каждый пропитался со всех сторон. Густо заливаю кремом из домашней сметаны, украшаю сверху брусникой и тёртым шоколадом. Укладываю в пластиковый контейнер для тортов.
Внизу уже ждёт Данила. Мы вроде бы как немного помирились, и он опять стал заезжать за мной в воскресенье по утрам. Сегодня суббота. Но мы всем коллективом уболтали Аронова перенести разово планёрку. Потому что никому не улыбается после пьянки идти на неё в воскресенье в восемь. Аронов похмельем не страдает. А вот Ожников и Томилин…
Накидываю куртку. Планёрка сегодня будет вкусной.
— Привет, Даня.
— Привет. Торт?..
— Поздравляем сегодня Томилина, — улыбаюсь я.
— Ааа… Ясно, — не очень весело.
— Когда у тебя день рождения?
— Тоже хочешь состряпать мне торт?
— Почему бы и нет? Ты любишь тортики?
— Очень! У меня — двенадцатого июля.
— Рак, значит.
