наоборот – не отхватить бы, попав под горячую руку оскорблённого начальства.
Ещё через пять минут молчаливого ожидания Львович попытался занять время пользой – принялся теребить собравшихся оперативников по текущим делам, докапываясь до каждой мелочи, задавая ненужные вопросы и вынуждая ребят не то, что там оправдываться, но и отбрёхиваться по мелочи. Потому что ход дела на бумажке – это одно, а на практике – совсем другое, и все это прекрасно понимали, включая и Львовича. Поэтому он вскоре опять замолчал и лишь сердито кряхтел, поглядывая на время.
– Чёрте что о себе возомнил! Ну я ему устрою оперативку! – разозлился уже не на шутку.
Запахло жареным, поэтому и Харламов рискнул:
– Так у него же вроде отгул, Борис Львович? Вы же, вроде, сами ему подписали? Может, по врачам мотается, по очередям сидит. Ну, знаете же как это бывает.
– Точно-точно! – поддакнул Генка Шевцов. – Вот я на той неделе к глазному хотел попасть, три часа просидел, так и не дождался.
Мишка Босых фыркнул.
– Да что глазной, ты бы попробовал к терапевту пробиться! У меня вот жена…
– Да что вы мне тут зубы заговариваете? – ударил кулаком по столу Львович. – Какой ещё, к чёрту, отгул?!
Но сам призадумался. Похоже, всё-таки вспомнил. Ещё минут через десять резко встал.
– Так всё! Собрание окончено, всем вернуться к работе. А Иванов сам виноват!
Никто из оперов перечить, само собою, не стал, но из кабинета выходили понуро, не обмениваясь, как обычно, шуточками и даже не перешёптываясь. И Львович не выдержал.
– Харламов, задержись!
Олег замер возле двери.
– Чего вы все замолчали-то, обиженки, мать вашу! – дождавшись, пока они останутся в кабинете одни, расслабил Львович ворот сорочки. – Думаете, я не понимаю его положения? Очень даже! Я наоборот, навстречу ему всегда шёл! А он… Ну что это? Ну какой из него опер-то с его вечными проблемами, ну? – Покряхтел. – На вот! – подпихнул по столу синюю папку. – Сам передай. И это, – мотнул головой в сторону прикрытого салфеточкой подноса, – забери. Только смотрите мне, чтобы в рабочее время ни-ни!
Из кабинета опера́, вернее, те из них, кому посчастливилось не попасть под разнарядку на дежурный выезд, расходились уже затемно. Опустевшую бутылку от коньяка спрятал под поло́й, чтобы выкинуть в уличную урну, Мишка Босых. Глеб Бондарь в это время запихивал в свой сейф немытые, но вполне продезинфицированные стаканы, а Генка с Жекой пошли поджидать мужиков на улице.
Харламов выходил их кабинета последним, и уже даже запер дверь, как вдруг передумал. Вернулся и, выудив из ящика своего стола ту самую синюю папку, положил её на стол Иванова. Подумал ещё немного и раскрыл. Вот теперь нормально. Даже красиво! Ничуть не хуже, чем сорвавшийся официоз в кабинете начальства. Просто придёт участковый Иванов с утра пораньше на планёрку, а тут сюрприз – Приказ о переводе на другую должность. И уж как опер Иванов будет умудряться сочетать служебные обязанности с семейными заботами, это, как сказал Львович, отныне его личное дело.
P.S.
Ирина предприняла ещё одну попытку увидеться с Мариной, но, узнав, что Андрей окончательно сошёлся с Оксаной, почувствовала себя вдруг глупо. На эмоциях вернулась в Крым, планируя собраться с мыслями и чуть позже попробовать ещё.
Возлегающей в этих горестных раздумьях на шезлонге где-то под Ялтой её и заприметил хозяин трёх точек по ремонту обуви и двух фруктово-овощных ларьков Сурен Акопян… И всё сразу как-то закружилось, понеслось, и Ирина окончательно поняла, что жизнь коротка, и материнство – это действительно не то, на что она хотела бы её потратить.
Выворачивающая душу история запретной любви героя афганской войны сорокатрёхлетнего полковника в отставке, ныне преуспевающего бизнесмена Дениса Машкова и восемнадцатилетней девчонки, той самой Люды из общаг, которая не побоялась рассказать Андрею о своих неблагонадёжных соседях, описана цикле остросюжетных любовных романов Стаси Андриевской «Откровения о…» Там же можно встретиться и с «типом в кепке», который помогал Иванову выслеживать Маруновского – Андреем Медковым.
Обозвав однажды Маринку Иванову «зелёной соплёй» хулиган Данила Магницкий даже представить не мог, как сильно погорячился! Впрочем, погорячился тогда и участковый Иванов, сказав, что такие хорошие девочки, как его дочурка, не любят таких плохих мальчиков, как Данила…
Об этой сумасшедшей, неконтролируемой любви повзрослевших Данилы и Маринки рассказывается в романе Стаси Андриевской «Как целует хулиган»
__________________________________________
©Стася Андриевская. 11 августа 2021г.
