вертится, иногда проскальзывая взглядом по лицу матери, но не реагируя, и нетерпеливо дёргает ненавистный бант на груди. Андрей кивнул Ирине «Ну чего же ты?», и она взволнованно схватилась за куклу.
– Марина?
Маринка завертелась ещё активнее, отыскивая зовущего, и вдруг замерла. И по тому, как её пальчики судорожно вцепились в его ладонь, Андрей понял – узнала. Не сходя с места, чуть потянул её за руку, понукая сделать шаг вперёд.
– Мариночка, – вымученно скривилась в улыбке Ирина и протянула куклу: – Доченька, смотри, что у меня для тебя есть…
Но Маринка попятилась, вцепляясь в ладонь Андрея ещё крепче. Подняла на него полные разочарования глаза:
– А Оксана что, не придёт?!
Андрей от неожиданности растерялся. Глянул зачем-то на Ирку, на то, как поражённо опускаются её руки с огромной куклой. А Маринка выдрала ладонь из его пальцев и бросилась прочь.
– Марина, стой! – закричала ей вслед Ирина. – Стой, я кому говорю! Вернись сейчас же! – Отшвырнув куклу, кинулась на Андрея с кулаками: – Иванов, это ты! Это всё ты!
– Это мы, Ир, – удержал он её руку. – Хватит уже назначать виноватых. Мы оба хороши. Каждый по-своему.
– Верни её, слышишь! Сейчас же скажи ей, чтобы вернулась!
– Я сразу предупредил, что заставлять не буду. Тем более, ты же видишь, она ждала вовсе не тебя.
– Какой же ты гад, Иванов! – шипя, выдернула Ирина руку из его захвата. – Я чувствовала, что ты неспроста так легко согласился, я знала, что ты устроишь какой-нибудь цирк!
– Цирк с Оксаной устроил вовсе не я, если помнишь. Просто, кажется, змея укусила себя за хвост, и теперь бесится, да?
– Да пошёл ты! Я тебе сразу говорю, я этого так не оставлю! Я, если надо, с органами опеки приду! Я буду добиваться свиданий, и, если надо – в принудительном порядке!
– Ну так начни с сына, – усмехнулся Андрей. – Вот же он. – Они оба глянули на погружённого в мотыляние цветного пояска Тёмку. – Правда, он скорее всего и не в курсе кто ты такая, но зато и не убегает. Общайся!
Лицо Ирины болезненно искривилось.
– Это слишком жестоко, Иванов! Ты даже не представляешь, насколько ты сейчас низок!
Андрей снова усмехнулся, качнул головой.
– Ну что я могу сказать, Ир – попробуй ещё. Может с пятого, или с десятого раза у тебя что-нибудь и получится. Только имей в виду, что я буду следить за происходящим. Назойливости или ломки Маринки не допущу, хватит с неё. А вообще знаешь, мой тебе совет – добрый такой, дружеский совет: подумай хорошенько, зачем тебе это всё. Дети, это ведь не только кукол дарить, это ещё и решать их проблемы. В первую очередь их, потом уже свои. Если дойдёт вообще эта очередь до своих. Если честно, мне кажется, ты не готова, Ир. Ты похоже, как-то по-другому себе это представляла. Так может, оно тебе и не надо? Подумай.
Маринку нашёл за летней сценой. Она сидела на корточках, прижимаясь спиной к стене и размазывала по щекам слёзы. Подошёл, присел рядом. Притянул её к себе, обнял.
– Она что, вообще больше никогда не придёт? Вообще-вообще? – всхлипнула Маринка.
Андрей зажмурился, глотая ком в горле.
– А ты так хочешь, чтобы она пришла?
– А ты что, нет?!
Рассмеялся. Откуда дети всегда всё знают? И кто вообще больше смыслит в жизни – они или взрослые?
– Хочу. Я тоже хочу, но боюсь, что она… – осёкся. Сказать сейчас Маринке, что этого не хочет сама Оксана – это добить её. – Она не отвечает на звонки, наверное, куда-то уехала.
– Тёмка, фу, брось эту гадость! – вскочила вдруг Маринка, бросилась к брату, выхватывая из его рук чей-то использованный бинт. – Он заразный, ты что не понимаешь? Ну вот что с тобой делать? В фонтане руки мыть? Пап, у него теперь руки грязные!
Пошли в фонтан, куда ещё. Маринка, с завистью глядя на скачущих под струями детей, театрально вздохнула и глянула на Андрея – видит ли представление? Он усмехнулся. Ну вот что с ней делать… И тут дошло, что!
– А поехали к Оксане домой? Может, вернулась уже?
Но Оксаны дома не оказалось. Не скрипели украдкой половицы за закрытой дверью, не отблескивал шпионским бликом дверной глазок, лишь одиноко тренькал звонок, да и тот заедал. Андрей прошёлся по соседям на лестничной площадке и одна из тётушек сказала, что Оксану не видно уже почти неделю.
Вышли на улицу, растерянно замерли у подъезда.
– А может, она у тёти Алины? – робко предположила Маринка.
– Тётя Алина, это кто?
– Подружка! Ну та, у которой Тотошка! Помнишь? – и, словно боясь, что Андрей откажется, вцепилась в его руку: – Папуль, ну давай проверим? Ну пожалуйста!
Сначала довольно долго искали тот самый дом, так как запомнила его Маринка, как оказалось, весьма условно. Потом возникли проблемы с подъездом. В итоге, обойдя своей дружной компанией почти с десяток квартир, наконец попали в нужную.
– Так она, вроде, уехала. К родственнице какой-то, то ли двоюродной, то ли троюродной сестре. В Краснодар, кажется.
Алина смотрела на Андрея с нескрываемым любопытством, из чего он сделал вывод, что разговоры о нём между подругами велись, вот только не ясно какие и в какой период.
– Надолго?
– Понятия не имею, – пожала Алина плечами, – но, думаю, навсегда.
– То есть как?
– Ну вот так. Она ещё с весны собиралась, а потом…
Замолчала, но Андрей понял – потом в её планы вмешался он со своим семейством. А теперь вот, она снова свободна. Сосредоточенно нахмурился.
– У вас есть её новые контакты?
– Нет.
– А какие-то данные её родственницы? Адрес или хотя бы имя и фамилия?
– Нет.
– Как же так, – заподозрил неладное Андрей, – Марина говорит, вы подружки? Неужели ничего не оставила?
– Нет. Мы в последние дни почти не общались, она перестала ко мне заходить, отказывалась даже с детьми вашими снова на дачу съездить, хотя в прошлый раз им вроде понравилось. Отстранилась как-то. Не знаю, что за муха её укусила.
В замке зашурудил ключ, Андрей посторонился, впуская вошедшего и тут же, кажется, всё понял. Вошедшим был тот усатый мужик, который пытался как-то обжимать Оксану возле машины.
– Знакомьтесь, это муж мой, Виктор. Вить, это…
– Иванов, – дежурно протянув ему руку, опередил её Андрей. – Спасибо за информацию, Алина. Если появится что-то новое, обязательно мне позвоните.
Спускались молча: Маринка расстроенно ковыряя носком пол, Тёмка испуганно прислушиваясь к гулу лифта, а Андрей – вспоминая тот инцидент у торца дома. Он тогда сходу задохнулся от ревности и мало что соображал, а сейчас точно
