в блестящую одежду.
Он был настолько скучным, настолько тошнотворно фальшивым, что я не могла поверить, что когда-то влюбилась в него.
Больше всего я не могла поверить, что позволила этому засранцу так долго отпугивать меня от отношений. Он не заслуживал той власти, которую я дала ему над собой, и я больше не позволяла ему разрушать мою жизнь.
— Я помню Лондон. — Я улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, явно восприняв это как знак того, что я неравнодушна к его ухаживаниям. — Что именно ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что мы можем это повторить. — Он сделал паузу и огляделся по сторонам. — Я не могу бросить Джорджию, пока она беременна, но я знаю, что в долгосрочной перспективе у нас ничего не получится. Однако мы с тобой все еще можем возобновить отношения. Я знаю, что ты скучаешь по мне так же сильно, как и я по тебе.
— Я встречаюсь кое с кем, Бентли.
— С кем, с Ксавьером? — Он фыркнул. — Да ладно, Слоуни. Мы оба знаем, что этот неудачник недостаточно хорош для тебя.
— Понимаю, — повторила я. Выражение моего лица не дрогнуло от ненавистного прозвища — Слоуни. Оно было таким унизительным. — Я… польщена, и, очевидно, ответ может быть только один.
— Очевидно, — сказал он с таким самодовольством, что хватило бы на целую толпу.
— Забирай свое предложение и иди с ним в жопу.
Бентли моргнул. Мои слова были услышаны, и его улыбка исчезла под красным пятном.
— Ты…
— Позволь мне кое-что прояснить, — я заговорила с ним. — Во-первых, я скорее пересплю с огром, покрытым бородавками, чем позволю тебе снова прикоснуться ко мне. Ты отвратительная женоненавистническая свинья, чей мозг обратно пропорционален размеру твоего гигантского эго, и тебе повезло, что я была слишком молода, когда мы встретились, чтобы знать обратное. Во-вторых, у Джорджии много недостатков, но она и все остальные женщины, которым не повезло пересечься с тобой, заслуживают лучшего, чем ты. Надеюсь, в следующий раз, когда она бросит в тебя вазу, она не промахнется. В-третьих, Ксавьер в десять раз лучше, чем ты мог бы надеяться. Он умнее, добрее и лучше в постели. — Я наклонила голову. — Срочная новость, Бентли, ты не бог секса, каким себя считаешь. Твоя техника — дерьмо, и ты бы не смог найти клитор, если бы женщина нарисовала тебе карту и отметила его гигантским крестиком. — Всплеск смеха ознаменовал конец моей тирады. Группа женщин лет двадцати с небольшим заняла соседний стол и слушала нас с восторженным вниманием.
Действительно, воскресенье историй. Я надеялась, что одна из них узнает Бентли и расскажет всем знакомым о его недостатках. Шансов было мало, но он этого заслуживал.
Я встала, и от его возмущенных возгласов моя улыбка расширилась.
— Я неуважительно отклоняю твое предложение стать любовницей. Не связывайся со мной больше, или я достану для тебя запретительный ордер и прослежу, чтобы каждый человек на твоем рабочем месте и в твоем кругу общения знал, что ты не можешь принять отказ.
— Ты гребаная сука…
Я заказала самый большой бокал самого темного красного вина и не стала ждать, пока он закончит свое банальное оскорбление, прежде чем выплеснуть все содержимое ему в лицо и выйти. Оказавшись на улице, я остановила запись на телефоне и сохранила ее в файлах.
Я еще не решила, отправлять ли ее Джорджии. Она заслуживала знать, что ее муж делает и говорит за ее спиной, но наши отношения были сложными, поэтому я пока придержу запись при себе.
Бентли не последовал за мной, хотя я и не ожидала этого.
Мои губы скривились в улыбке при воспоминании о его приоткрытом рте, когда вино капало с его волос и подбородка.
Я написала множество рецензий на фильмы, в которых осуждала пошлый прием — выплеснуть напиток парню в лицо, но, поймав такси, чтобы поехать домой, я пришла к выводу, что была не права.
Может, этот ход и клиширован, но он чертовски приятен. Иногда в ромкомах все правильно.
ГЛАВА 31
Мы со Слоан провели вместе тихий День благодарения, прежде чем меня вызвали по делам клуба. Это были праздничные выходные, но это не помешало мне получать электронные письма о строительстве, освещении, инвентаризации и еще о миллионе вещей, о которых я должен был позаботиться до торжественного открытия.
В четверг и пятницу она ночевала у меня, а в субботу мы разошлись по своим делам. Когда мы прощались, она вела себя немного странно, но у меня было ощущение, что ее пугает совместное празднование такого важного дня, поэтому я не стал допытываться. Я не хотел отталкивать ее, слишком сильно на нее давя, особенно учитывая события недели.
Я все еще переживал из-за Реи и Пен, но, по крайней мере, я убедился у своего связного, что получу необходимую информацию. Он скоро подготовит первую партию новостей, и я смогу (надеюсь) успокоить Слоан.
Кроме Слоан, единственным человеком, которого я видел в выходные, был Лука. Казалось, он преодолел свои проблемы с Лиф и вернулся к работе в корпоративном офисе своей семьи в городе. Либо это так, либо Данте напугал его настолько, что это привело его в чувства.
Я до сих пор не знаю, почему отец включил Данте в комитет по наследству, и мои попытки расспросить его до сих пор оставались без ответа.
Возможно, Данте все еще был расстроен тем случаем, когда я уговорил Луку устроить вечеринку в пентхаусе в Вегасе, которая закончилась тем, что копы отправили нас на ночь в обезьянник. Если так, то для голосования во время первой оценки меня это не предвещает ничего хорошего, но я побеспокоюсь об этом позже.
У меня были более насущные дела.
— Наша система Void идеально подходит для этого помещения, — сказал мой новый подрядчик. — Она появится на рынке только в конце следующего года, но я буду рад предоставить тебе ранний доступ.
— Полагаю, по доброте душевной.
Киллиан Катракис одарил меня загадочной улыбкой. Имя номер семь.
Наполовину ирландец, наполовину грек, Киллиан был генеральным директором
