но я сомневалась, что этим людям было чего бояться от «Арроухед Уорриез».
Дэш и Лео изучали меня достаточно долго, чтобы я начала думать, что они никогда не сдвинутся с места. Но затем Дэш, наконец, сдвинулся с места и посмотрел на Лео. Они обменялись кивками, затем Дэш повернулся и ушел.
Лео одарил меня дьявольской ухмылкой, как будто я прошла какой-то тест.
— Эмметта здесь нет. Он взял сегодня отгул. Я подозреваю, что ты найдешь его дома.
— О… эм… спасибо. — Черт. Я могла избавить себя от некоторого стресса, но это была не совсем напрасная поездка. Я помахала на прощание, затем вернулась к своей машине и задним ходом выехала со стоянки.
В зеркале заднего вида Лео застыл на месте, но улыбка на его лице ни разу не дрогнула.
Мои нервы сдали в десять раз, пока я ехала к Эмметту. Руки дрожали, когда я парковалась и выключала «Нову». Он, вероятно, захлопнет дверь у меня перед носом. Я заслужила это. Но, возможно, и нет. И этого, возможно, было достаточно, чтобы отправить меня к двери и позвонить.
Мое сердце подпрыгнуло к горлу, когда я услышала его шаги за дверью. Затем последовала долгая пауза, вероятно, когда он посмотрел в глазок и увидел мое лицо. Потом дверь открылась, и мои страхи просто… растаяли.
Это был Эмметт. Мой Туз. Даже в самом гневе он не отстранился бы от меня. Он не был таким.
Он выглядел так же потрясающе, как и всегда. Безумно красивый, с забранными наверх волосами. На нем были джинсы и простая серая футболка. На прошлой неделе он подстриг бороду, усы плотно прилегали к его сильному подбородку.
Боже, я хотела поцеловать его. Я хотела упасть в его объятия и утонуть. Но сначала я должна была рассказать правду мужчине, которого любила.
— Я ненавижу креветки.
Он моргнул.
— Я люблю простую еду, и поэтому готовила твои тако три раза с того вечера, когда ты готовил их для меня в последний раз. Твой душ — лучший в мире, и, очевидно, я не могу уснуть, если не в твоей постели. Вечера, проведенные в разговорах с тобой на твоей веранде, были лучшими вечерами в моей жизни.
Мои слова, казалось, причинили ему боль, потому что он тяжело сглотнул и опустил взгляд в пол.
— Мне нравится моя работа, но я ее не люблю. Отец мечтал, чтобы я стала юристом, и я потратила большую часть своей жизни, пытаясь угодить ему. Но я больше не собираюсь этим заниматься.
Лицо Эмметта поднялось, а взгляд смягчился.
— Я влюблена в мужчину, которого не заслуживаю. — Комок в горле начал душить меня, но я продолжала. — Я солгала тебе. Я использовала тебя. И за это я прошу прощения. Но я не жалею, что влюбилась в тебя. И никогда не буду.
— Нова… — Он поймал себя на том, что назвал меня ненастоящим именем.
Но оно не было ложью. Это была я. Я была его Новой. Он был моим Тузом.
— Ты сказал, что все во мне было ложью. Это было не так. Не все.
— Как я могу тебе доверять?
У меня не было ответа на этот вопрос. Я понятия не имела, как он мог доверять мне, но он мог попытаться.
— Я не… — Он провел рукой по лицу. — Я не знаю. Это уже слишком.
Так оно и было. Избежать закрытия двери перед моим носом не удастся.
По крайней мере, я могу сказать, что пыталась.
Прежде чем мои слезы успели пролиться, прежде чем окончательно разорвать нашу связь, я придвинулась ближе, встав на цыпочки, и запечатлела поцелуй в уголке его рта.
Он прижался своим лбом к моему.
Я не стала задерживаться. Глубоко вдохнув его пряный аромат и пряча его в уголке своего сердца, я отступила.
— Прощай, Туз.
Он тоже отступил.
— Прощай, Нова.
Эмметт
Два месяца спустя…
— Что ты хочешь сделать с его мотоциклом? — спросила мама.
— Не знаю. — Я откинулся на спинку стула, моя тарелка стояла пустой на обеденном столе.
Папин мотоцикл был тем предметом в гараже, которого мы оба избегали. Разбирать его вещи было нелегко, но последние два месяца я приходил сюда каждое воскресенье, чтобы помочь маме разобраться с его вещами. Процесс был намеренно медленным. Мама не хотела торопиться, поэтому мы вдвоем выбирали несколько предметов, вспоминали о каждом из них, а затем решали, что с ними делать.
Каждая коробка была рассортирована. Книги, которые мама хотела почитать, стояли на книжных полках в ее кабинете. Другие переехали ко мне домой. Большая часть папиной одежды и предметов домашнего обихода была подарена вместе с его старой коллекцией вестернов на видеокассетах. Я забрал его охотничье снаряжение и удочки вместе с инструментами и дюжиной моделей автомобилей, которые он собрал за эти годы. Они были выставлены на новой полке в моем подвале.
Мама была права, сказав «прощай». Пришло время. Я думал о папе каждый день, но гнев и боль от его смерти, которые я игнорировал, наконец-то начали ослабевать.
Мамин гараж теперь был почти пуст, если не считать ее собственных вещей. Все, что осталось, припаркованный в дальнем углу, был папин мотоцикл.
— Что ты хотела бы с ним сделать? — спросил я.
— Мы могли бы продать его, а затем пожертвовать вырученные средства на благотворительность от его имени. Что-нибудь для детей. Он любил детей. Он всегда думал, что детям, поступающим в профессиональные училища, нужно больше стипендий, чем предлагается. Или… ты можешь забрать его. Он бы хотел, чтобы он был у тебя.
У меня внутри все сжалось при мысли о продаже папиного мотоцикла, даже если это было ради благотворительности или стипендии.
— Я возьму его байк, — сказал я. — Покатаюсь на нем этой весной, как только погода изменится.
Она грустно улыбнулась мне.
— Ему бы это понравилось.
Мама встала из-за стола, взяв свою тарелку. Я сделал то же самое, последовав за ней на кухню, где подошел к раковине и начал мыть посуду.
Сегодня, когда я пришел, в гараже не было ничего, что можно было бы разобрать. Мы закончили на прошлой неделе, но я все равно пришел. Не только для того, чтобы провести время с мамой, но и потому, что дома у меня ничего не было.
Поскольку в гараже нечего было разбирать, я разгреб снег, который выпал прошлой ночью. Затем помог ей повесить картину отца в ее спальне. Кран в гостевой ванной протекал, так что я его починил. На
