на воду опускалась свежесрубленная ель.
Я изо всех сил барахтался, пока не оказался под ней, и успел зацепиться за ветку.
Река забурлила вокруг меня и накрыла с головой.
Но я смог ухватиться за другую ветку, потом еще за одну.
Постепенно, перебирая руками, я приближался к берегу…
Пока не выбрался из воды и не рухнул.
Я пролежал так около 10 минут ― избитый, обессиленный, промерзший до костей.
Но я думал о Лучии…
И о том, как я ей нужен…
И я, шатаясь, поднялся на ноги.
Я оглянулся на реку, откуда только что выбрался.
Плотину или то, что от нее осталось, разглядеть было невозможно.
Но, по моим расчетам, меня отнесло на полмили вниз по течению. Возможно, больше.
У меня было три большие проблемы.
Первая ― Цольнер и Лучия находились на другом берегу реки. Мостов не было, и перебраться через бурлящую воду, не рискуя погибнуть, не представлялось возможным.
Вторая ― я промок и замерз, а холодный ночной воздух только усугублял ситуацию. Нужно было найти укрытие и согреться, иначе я мог погибнуть от переохлаждения.
Третья ― даже если бы я смог перебраться через реку, мне потребовалась бы целая вечность, чтобы догнать Цольнера. Я догадывался, что он угонит машину и как можно скорее уберется из Падолы.
Как бы в подтверждение моих подозрений, я услышал далекий выстрел на другом берегу реки.
Бах!
Сердце замерло в груди, когда я представил, что Лучию застрелили.
Но я знал, что Цольнер не стал бы этого делать. Он хотел доставить ее в целости и сохранности к Аурелио.
Выстрел, скорее всего, предназначался какой-нибудь несчастной душе, стоявшей на пути Цольнера.
Единственное, что меня обнадеживало ― кроме того, что я остался жив, ― я знал, куда Цольнер везет ее ― на остров-кладбище Сан-Микеле.
Очевидно, что это была ловушка. Цольнер никогда бы не раскрыл эту информацию, если бы Аурелио не хотел, чтобы я появился там.
Но, по крайней мере, у меня была информация, где окажется Лучия через несколько часов…
Так что я знал, куда мне идти.
Я захромал прочь от грязного берега реки, намереваясь найти место, где можно согреться…
А потом я отправлюсь спасать Лучию и мстить.
Спотыкаясь в темноте, я представлял себе ее улыбающееся лицо…
И все, что я сделаю с Цольнером за то, что он похитил ее.
Массимо
Мне повезло. Первая же хижина, на которую я наткнулся, оказалась пустующей.
И еще раз повезло ― когда я проник внутрь, оказалось, что там есть горячая вода.
Я снял с себя мокрую одежду и стоял под душем, пока тело не согрелось. Почувствовав себя почти человеком, я вытерся и стал искать одежду, которая могла бы мне подойти.
К сожалению, в этом вопросе мне не повезло. Все, что я находил, было рассчитано на кукольный рост.
Поэтому я простирнул одежду в горячей воде, затем максимально выжал ее, прежде чем надеть обратно. Через несколько минут все снова стало холодным, но у меня не было выбора, если я не хотел остаться голым.
Одевшись, я вышел на улицу и стал хромать по грязной дороге в сторону города. Единственное, что я взял с собой из хижины, это найденное пончо. По крайней мере, оно не давало моросящему дождю снова промочить меня до костей.
Я подумал о том, чтобы попытаться найти дом, где мы с Лучией убили людей Аурелио. В хижине могли остаться мой мобильный телефон и сухая одежда ― если полиция еще не нашла два трупа и не конфисковала все как улики.
Однако, если бы я вернулся в свою хижину, ― туда, где мы с Лучией провели первую ночь, ― то смог бы забрать машину, которую угнал из Трепорти. К тому же дома у меня было много сухой одежды.
Но если учесть, что я понятия не имел, где нахожусь в данный момент, то искать любое из этих мест было все равно, что искать иголку в стоге сена.
По крайней мере, если я продолжу идти по этой дороге, то в конце концов доберусь до Падолы.
Что я и сделал. Через два часа блужданий в темноте и чуть не замерзнув насмерть, я наконец добрался до города.
Было темно ― наверное, около двух-трех часов ночи ― и все было закрыто.
Тогда я пошел к телефонной будке, из которой звонил Никколо.
Я знал, что она прослушивается, но мне было плевать.
На самом деле я хотел, чтобы Цольнер услышал разговор.
Я хотел, чтобы Аурелио знал, что я приду за ним.
В кармане у меня еще оставалась мелочь и пачка мокрых купюр, поэтому я бросил несколько монет в телефон и набрал номер.
Телефон прозвонил пять раз, прежде чем Никколо ответил. В его голосе слышалась смесь сонливости и тревоги.
― Что случилось?
― Аурелио прислал профессионала. Он забрал Лучию.
― Черт. Ты в порядке?
― Я жив.
― Ты ранен?
― Немного, но со мной все будет в порядке.
― Ларса еще нет ― он прибудет еще через четыре-пять часов…
― Я знаю. Я хочу, чтобы ты передал ему, что он не должен приезжать в Падолу. Он должен встретиться со мной в другом месте.
― Где?
― Я позвоню с дороги и сообщу тебе. Этот телефон прослушивается.
На другом конце возникла пауза.
― Тогда какого черта ты вообще с него звонишь?!
― Я хочу, чтобы Цольнер знал, что я собираюсь убить его нахрен, ― прорычал я. ― Ты слышишь, Фридрих? Ты умрешь очень медленной и мучительной смертью.
Никколо выглядел озадаченным.
― Позвольте мне прояснить ситуацию ― прямо сейчас ты, по сути, посылаешь сообщение человеку, который похитил Лучию.
― Верно.
― Медленная и мучительная смерть ― это уже переход на личности.
― Именно так.
― На самом деле, это ОЧЕНЬ личное, учитывая, что ты должен был выполнять роль телохранителя Лучии. ― Когда я не ответил, Никколо застонал. ― Скажи мне, что ты не спал с ней.
― Я бы мог, но я бы соврал.
― Ты чертов ИДИОТ ― la Vedova будет…
― Это не то, что ты думаешь, ― перебил я.
― Тогда что?!
― Я попросил ее выйти за меня замуж.
Еще одна долгая пауза.
― Каждый раз, когда ты что-то говоришь, я думаю, что ты не сможешь шокировать меня еще больше, ― а потом ты доказываешь, что я ошибаюсь. Ты сделал
