несколько сухих полотенец, отнес их в машину и положил на водительское сидение.
Затем я залез под приборную панель, повозился с проводами и завел двигатель.
Я сдал назад. Я боялся, что колеса застрянут в грязи, но мне удалось развернуть машину и поехать по дороге.
Держись, детка.
Я иду за тобой.
Лучия
Через несколько часов машина остановилась, и двигатель замолчал.
Когда Цольнер открыл багажник, я моргнула от первых лучей рассвета за его спиной.
Вокруг стояли несколько мужчин в темных костюмах ― я их не знала, но их невозможно было отличить от тех, кто работал на Нону.
Головорезы мафии.
― Господи, ― пробормотал один из них, увидев меня. ― Что ты сделал, протащил ее по грязи?
― Вообще-то да, ― с широкой улыбкой сказал Цольнер, вытаскивая меня из багажника и ставя на ноги.
― У нее синяк под глазом.
Наверное, он имел в виду то место, куда Цольнер ударил меня прикладом своей винтовки.
― Ты очень наблюдателен, ― добродушно, без тени сарказма сказал Цольнер, отчего его ответ прозвучал еще больше похожим на издевку.
― Аурелио это не обрадует.
― Тогда он волен обсудить это со мной, джентльмены. После того, как он мне заплатит.
Мы находились возле лодочного причала на пустынном берегу венецианской лагуны. Вдали виднелись очертания города.
Я предположила, что на скоростном катере, привязанном к причалу, мы и доберемся до места назначения.
― Ты мне ноги освободишь или мне самой допрыгать? ― Язвительно спросила я.
Цольнер косо посмотрел на меня и погрозил пальцем, словно я была непослушным ребенком.
― Не пытайся ничего делать, фройляйн. Мне бы не хотелось ставить тебе еще один синяк под глазом.
Он опустился на колени позади меня и ножом разрезал стяжку на моих лодыжках.
Я подумала, не ударить ли его ногой… но решила, что хочу быть в хорошей форме к приходу Массимо на случай, если нам придется бежать. И то, что у меня будут подбиты оба глаза, не поможет.
― Поехали, ― сказал Цольнер, легонько подталкивая меня к причалу.
Мы сели в катер, он держал меня за руку. Головорезы мафии последовали за нами, и вскоре мы уже мчались по лагуне.
Когда мы обогнули большой остров Мурано, показался остров Сан-Микеле, который был гораздо меньше. Он находился всего в 1200 футах от северо-западного берега Венеции ― и примерно в полумиле от палаццо моей бабушки, которое располагалось чуть южнее.
Я подумала, не поэтому ли Аурелио выбрал именно это место. Если Нона не согласится на его требования, возможно, он планирует заставить ее наблюдать в бинокль за моей казнью.
Подождите, пока Массимо придет за мной, придурки.
Остров, по сути, представлял собой гигантское кладбище, хотя здесь были и неплохие сады. Самым выдающимся зданием на Сан-Микеле была церковь, в честь которой и был назван остров. Она имела колокольню высотой 130 футов и белоснежный фасад. Хотя они и меркли на фоне более впечатляющих соборов и палаццо Венеции, колокольня и белый купол все же были весьма символичны.
Кое-кто еще на катере явно изучал эту тему.
― Знаете ли вы, ― взволнованно сказал Цольнер, ― что остров, названный в честь архангела Михаила, первоначально представлял собой два небольших острова. Они были соединены в начале 1800-х годов, когда был засыпан канал между ними.
― Неужели, ― пробормотала я.
― Да! Ни один из островов не использовался в качестве кладбища до 1804 года, когда Наполеон Бонапарт, завоевавший Венецию в 1797 году, постановил, что все трупы должны быть похоронены за пределами Венеции в целях гигиены.
― Потрясающе.
Цольнер, похоже, не уловил моей иронии. Или так, или ему было все равно.
― Еще интереснее то, что в течение десятилетий после того, как остров стал кладбищем, морская вода размывала его снизу. Гробы засасывало под землю и выносило в залив, где они плавали в воде, пока их не извлекали и не перезахоранивали!
Я уставилась на него.
― Ты больной ублюдок. Ты это знаешь?
― Я просто изучаю то, что меня интересует, фройляйн.
― Например, как убивать людей?
― В основном, я охочусь на них. ― Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся. ― Но убивать тоже весело ― особенно когда мне за это платят.
Дрожь ужаса пробежала по спине, и мне пришлось отвести взгляд.
Катер пристал к причалу у белоснежного фасада Сан-Микеле. Два мафиози помогли мне выбраться, после чего Цольнер провел меня через двор, обнесенный стеной, в церковь.
Мы вошли в святилище, но еще до того, как мы оказались там, я услышала два спорящих голоса.
― Это недопустимо! ― бушевал пожилой мужчина.
Молодой, более сдержанный голос ответил:
― Ты должен делать то, что я тебе говорю, Отец, иначе тебе не понравятся последствия.
…Отец?
Когда мы завернули за угол, я увидела, что происходит.
Мужчина в дорогом костюме спорил со священником.
Он был высок, хотя и не так, как Массимо. И телосложением сильно уступал ему.
Он был красив… но его лицо было жестоким и надменным.
Я догадалась, что это Аурелио, двоюродный брат Массимо, и именно он стоит за всем, что произошло за последние три недели.
Вокруг него стояли другие мафиози в черных костюмах.
Священник был средних лет. Он носил очки, и его лицо было красным от негодования.
Пять монахинь прижались друг к другу в 15 футах от него.
― Вы не можете просто закрыть остров для прибывающего транспорта! ― возмущался священник.
― Это кладбище, а не туристический аттракцион, ― скучающим голосом сказал Аурелио. ― Звони, кому надо, только обеспечь, чтобы водные автобусы здесь не останавливались.
― Какую причину я должен назвать?!
― Скажи им, что у всех Ковид. Скажи им, что здесь вспышка холеры, мать ее. Мне плевать ― просто не пускай на остров никакие транспортные средства.
― Почему?!
Я видела, что Аурелио теряет терпение.
― Потому что я тебе так сказал, вот почему.
― Вы, головорезы Cosa Nostra, меня не напугаете!
Аурелио улыбнулся. Его взгляд психопата пробрал меня до костей.
― Я не из тех головорезов Cosa Nostra, к которым ты привык, Отец.
― Мне все равно! ― Священник отвернулся от Аурелио и начал кричать на других мафиози. ― Я не позволю вам осквернять это святое место своими коварными планами…
Пока священник продолжал кричать, Аурелио небрежно достал пистолет и выстрелил ему в голову.
Я вздрогнула от ужаса, а все
