Батя резко разворачивается и топит следом, бросая на ходу:
– До завтра, Кнопка.
– Кстати! – кричит мама вперемежку с озорным хихиканьем. Хотела было выйти их проводить, но резко передумала. – Завтра на ужин к нам приедут Каралашвили! Наконец-то полным составом!
Очевидно, распахивает входную дверь, потому как иначе я не могу объяснить, откуда в моей голове взялся этот чёртов сквозняк, сдувший порывом все мысли, кроме одной: Марк в городе.
– И нет мне до него никакого дела! – довольно громко убеждаю саму себя, пользуясь тем, что осталась в квартире одна. – И вообще, у меня планы!
– Как планы? – в дверном проёме появляется расстроенная мама, успевшая обуть только одну босоножку на высокой тонкой шпильке.
– Вот так, – выпаливаю первое, что приходит в голову, – у меня свидание.
– Какое ещё свидание? – рычит отец, влетая в гостиную в обуви. – С кем? Я хочу с ним поговорить. И чтоб в двенадцать была дома. Никаких ночёвок!
– Уймись, а? – морщится мама, тыкая его пальцем в бок.
– Снайперша, – привычно бубнит папа, тщательным образом пряча улыбку: грозный же. Надо марку держать.
Марк в городе…
– Почему бы вам не присоединиться к ужину? – гениальное предложение мамы, от которого лично у меня начинает дёргаться веко, зато папа от идеи в восторге:
– Решено! Поужинаем вместе!
– Да вы издеваетесь… – выдуваю тихо.
– Ужин в семь, вполне успеете провести время наедине, – смягчается мама, уловив всю степень моего отчаяния.
– Я не буду знакомить парня на первом свидании с родителями! – выкрикиваю дерзко.
– Если хочешь, чтобы оно состоялось – ещё как будешь, – сотрясает воздух отец, не повышая голоса, но сурово сведённые к переносице брови не дают мне ни шанса даже на попытку донести своё мнение.
– Паша… – мама как будто бы пытается его присмирить, но делает это настолько неуверенно, что я моментально чую подвох.
– Я всё сказал! – режет папа коротко и выходит, громко хлопнув дверью.
Мама одним пальчиком подзывает меня к себе, чтобы не ковылять раненой кобылой через всю комнату, а когда я покорно подхожу, целует в щёку.
– У тебя меньше суток, чтобы найти какого-нибудь простофилю, которого ты через неделю бросишь. Ужину – быть. В следующий раз подумаешь, прежде чем мне врать.
– Поняла, – бубню, усвоив очередной урок.
Методы у неё конечно… рабочие, блин.
– И? – выгибает правую бровь дугой, а я бормочу на выдохе:
– И извини, что соврала.
– Я люблю тебя. Спустись к брату, закажите пиццу.
– Хорошо…
– И?
– И я тоже тебя люблю.
Остаюсь в коридоре, чтобы убедиться, что она вышла, наблюдаю за её плавными размеренными движениями и в очередной раз отмечаю, что в свои сорок девять она выглядит от силы на тридцать пять. Папа ласково зовёт её ведьмой и, по-честному, с каждым годом я всё больше убеждаюсь в том, что это не прозвище, а грёбаный факт.
– Надюш, он вернулся. Совсем, – перевожу на неё взгляд и понимаю, что разглядывает меня она уже довольно давно. – Вам бы пришлось встретиться, это неизбежно. Сорви пластырь.
– О чём ты? – отчаянно пытаюсь закосить под дурочку, на что мама лишь тяжело вздыхает и выходит.
Конечно, она знает. Догадалась, в глазах моих прочитала, как иначе? Мама же… И, разумеется, она права. Как всегда. Нужно просто пережить эту неловкую встречу, и в кругу близких будет гораздо спокойнее. Мне даже смотреть на него не обязательно, просто поздороваемся и сядем подальше друг от друга.
Если б не мой длинный язык, могла бы отделаться малой кровью, а теперь ещё парня искать… – злюсь на себя, спускаясь на этаж ниже.
Родители у нас – мировые. Несмотря на то, что моя личная жизнь для папы как красная тряпка для быка, в семье царит абсолютное доверие. На столько, что на восемнадцатилетие я получила ключи от своей собственной квартиры, правда, с пометкой, что, когда Славке стукнет столько же, у меня появится сосед, но это нюансы: у меня был свой оазис тишины. Личный. На три года.
Тишины, которую в первую же ночь отдельно от родителей я разрывала своими писками боли и стонами наслаждения в объятиях Марка. Прекрасно зная, что на следующий день он вылетает в Грузию на ПМЖ. Отдавая ему не только свою невинность, но и сердце, и уверяя в обратном.
Стискиваю зубы, до боли сжимая в руке ключ.
Я отпустила это. Всё в прошлом. Прошло три года, мне нет до него никакого дела.
Самовнушение, которым я занималась годами, больше не работало. Все чувства вернулись одним махом, полностью захватив и разум, и сознание, и чёртову осознанность. Дичайше захотелось сотворить какую-нибудь отчаянную глупость, и чем больше катастрофических последствий она за собой понесёт, тем лучше.
– О-о-о-о!!!
– Чёрт, вот это удар!
– Перемотай! Сука! Ещё раз!
Громкие вопли восхищения и гогот двух здоровых оболтусов несколько отвлёк от начавшего зарождаться в голове плана по саморазрушению.
– Какого хрена тут происходит? – бесцеремонно вторгаюсь в комнату, где обосновался брат, смотрю на плазму с застывшим изображением, и моя челюсть начинает медленно отпадать.
– Надюха! Голова-два-уха! – классическое приветствие от Тимура, от которого меня неизменно корёжит. – Падай, я такое у бати отрыл – закачаешься!
Хлопает ладонью по дивану рядом с собой, нагло ухмыляется, играет мускулатурой и по всем признакам должен получить качественную такую затрещину за нелепый подкат, но любопытство – моя самая скверная черта.
Ладно, ладно… одна из.
Опускаюсь рядом, оказываясь между ним и братом.
Тим ставит на колени подключенный к плазме ноутбук, одну руку ненавязчиво кладёт на спинку дивана, ловит мой недоуменный взгляд и пристраивает обе на клавиатуру, удостаиваясь ехидного смешка от брата.
– Короче, я спалил его, когда он делал фильм из роликов. Самое скучное он и сам обрезал, я проверил, а вот остальное… готова увидеть своих родителей новыми глазами, красавица?
Смотрю на перекошенное злобой лицо своего обожаемого папочки крупным планом, который, на моей памяти, даже муху газетой не прихлопнул, и даю решительный и однозначный ответ:
– Да.
То, что дядя Матвей, отец Тимура, на каждом мероприятии появляется с допотопной видеокамерой, я, конечно, не заметить не могла. Но вот что явилось настоящим сюрпризом: делает это он уже очень давно.
– Начнём с начала, – торжественно объявляет Тим, а Славка с раздражением выплёвывает:
– Да блядь…
– Это и её родители, – Тима очень пытается произвести впечатление и я, не особенно размышляя над своими действиями, щедро награждаю его чувственным поцелуем в щёку.
– Мне выйти? – ехидничает брат.
– Сделай одолжение, – посмеивается довольный более обыкновения Тимур.
– Включай уже! – выпаливаю в нетерпении.
Первое, что хочу отметить – дядя Матвей отвратительный оператор. Видела я пару его шедевров, точно могу сказать, что с годами ровным счётом ничего не изменилось. Картинка и без того не лучшего качества, так ещё и дрожит всё, мелькает, я лиц рассмотреть не успеваю!
– Думаю, батя готовит вашим родителям сюрприз на годовщину, – вполголоса делится соображениями Тимур, склонившись к моему уху.
Именно так – склоняется. Парням по восемнадцать! Но на их фоне я просто пигалица… даром, что старше на три года.
– Карина то и дело о тебе спрашивает, – увожу его мысли подальше от себя.
– Это которая?
– Из художки, – отвечаю быстро, пытаясь сосредоточиться на видео, – с большой грудью.
Всё, парень пропал.
Я, к слову, тоже. Даже недовольное сопение Славки рядом не сбивает: я полностью погружаюсь в свадебное торжество родителей, которое впервые увидела с ракурса любительской съёмки.
И между тем, что снял профессиональный оператор и дядя Матвей настоящая пропасть.
– Я убью тебя! – гневно шипит мама на папу, зажав его в одном из узких коридоров задворок ресторана дяди Эмира, что само по себе выглядит, мягко говоря, необычно. И абсолютно несоразмерно, даже если брать в расчёт её необъятную грудь и явно выпирающего из-под облегающего фигуру платья Славку. Даже двое на одного мама раза в два мельче папы, но, судя по его несчастному виду, психологический перевес на её стороне. – Вадим? Сашка? Серьёзно?! Тебе Игоря мало? Славки? Ты всех моих бывших решил пригласить?! Так сказал бы, я б список составила! Неловко даже как-то перед теми, кого лично ты не застал!
