человек. Юлия обслуживала не раз его столик, иногда просила девочек поменяться, чтобы его обслуживать… Более того я сама лично слышала от нее такую фразу: «Он у меня на крючке». Это она сказала про Вячеслава. А буквально накануне… ну, этого происшествия она уволилась. По собственному. Я ее спросила, куда она уходит, в какое место. На что Юлия мне уверенно ответила: «Никуда. Я теперь вообще больше работать не буду. Не придется».
— Они всё выворачивают с ног на голову! — возмущается Лена. — Юлька действительно уволилась, потому что ей надоело. Но она надеялась на то, что у нее с этим Славой будут нормальные отношения…
Женский голос продолжает:
«Многие усматривают во всей этой истории политическую подоплеку. Грязные игры конкурентов, ведь действующий губернатор баллотируется на второй срок и в предвыборной гонке занимает сейчас лидирующие позиции…»
— Всё! Не могу больше это слушать! — Лена выключает телевизор. — Герман, это какой-то ужас…
Я перетягиваю ее к себе на диван, но Лена продолжает возмущаться:
— Юлька далеко не ангел, конечно, но это просто откровенное вранье! Не представляю, как она до сих пор держится. Другая бы давно с моста… Ладно, давай про что-нибудь другое, да? А то невыносимо просто…
— Давай, — соглашаюсь я.
— Что ты сегодня делал? Где был? — Леночка изо всех сил старается вести светскую беседу, хотя вижу, как внутри ее колотит.
Поразмыслив, отвечаю правду:
— Встречался с англичанкой.
— С Олесей Владимировной? — удивляется Лена. — Как? Случайно встретились?
— Нет, она позвонила, захотела поговорить.
— О чем?
— О ком. О тебе. Ее беспокоит, что ты отдалилась от неё. И еще больше ее волнует то, что я тебя… обижу.
— Ну да… — мнется Лена. — Но я не то что отдалилась. Просто она мне все время про тебя говорит всякую ерунду. Мне это неприятно. Я это не хочу слушать.
— Например, какую?
— Да разное… Ну, глупости, если честно. Она же тебя не знает. Придумывает черт-те что. Я даже не понимаю, за что она так к тебе… Представляешь, она считает, что это ты организовал весь этот ужас с травлей Юльки, — со смешком говорит Лена. И смотрит на меня так, типа, давай посмеемся вместе над таким абсурдом.
Я не свожу с нее взгляда, но чувствую, как каменею. Только внутри щемит, и одна-единственная мысль колотится: «Прости меня, прости…».
— Так, может, она права, — произношу через силу. — Может, действительно я всё это придумал…
Лена еще несколько секунд улыбается, затем улыбка гаснет.
— Что? — произносит она, и лицо ее буквально на глазах сереет, а взгляд просто вопит от боли от ужаса. — Ч-что?
Переспрашивает она. Побелевшие губы дрожат.
— Герман, скажи, что ты пошутил…
В горле встает ком, с трудом его сглатываю и не своим голосом наконец говорю:
— Пошутил… конечно, пошутил…
Лена оживает, но все еще дрожит.
— Не шути так больше, пожалуйста, никогда.
Затем она льнет ко мне. Обвивает шею тонкими руками, утыкается в плечо лицом и горячо шепчет.
— Я так сильно тебя люблю… но иногда мне так страшно…
— Не бойся… со мной тебе нечего бояться… — успокаиваю ее, а у самого будто кол в груди.
Ночью она отдается с каким-то особенным отчаянием. Впрочем, я с тем же отчаянием беру, словно в последний раз хочу насытиться. Но это же ерунда… просто нервы…
А среди ночи — Лена, к счастью, уже крепко спит — мне вдруг звонит Леонтьев. Выхожу из спальни, потом только отвечаю на звонок.
— Герман, — тяжело дышит он в трубку. — Герман, сынок, приезжай… Вика сбежала… где она — неизвестно…
Разбудить Лену я так и не решился. Оставил ей сообщение, что пришлось срочно уехать по делам.
За Вику я особо не волнуюсь — найдут ее наверняка быстро. Скорее всего, она вот-вот объявится дома или у какой-нибудь подруги. Гораздо больше напрягает то, какие сложности вызовет ее возвращение. Не могу избавиться от ощущения, что надвигается апокалипсис. В общем-то, это закономерно, но немного преждевременно.
Лишь бы Лену не задело…
Подъезжаю к дому Леонтьева — а там уже все на ушах. Сам Леонтьев встречает меня во дворе. Подбегает всклокоченный, перепуганный.
— Герман, Вика тебе не звонила? Нет? А ты ей? Тоже не отвечает? Как думаешь, куда она могла отправиться? Почему не сюда? Почему она вообще сбежала? Господи, только бы с ней все было в порядке… И только бы она не начудила…
Понимаю, что надо подключаться как-то к поискам, да хотя бы изобразить беспокойство, но кроме как о Лене ни о чем даже думать не могу. Если про нее узнают, как ее защитить, как оградить от всего…
Вика не Леонтьев, которому без разницы, где я пропадаю сутками. По-моему, за всё это время он всего раз и поинтересовался из вежливости, у отца ли я живу. По большому счету его волновало только одно: чтобы я помогал ему с делами, с проблемами, со Славиком, у которого суд уже на носу. На всё остальное ему хватало ума не посягать.
Вика же — совсем другое дело. Она и прежде изводила меня ревностью, устраивала допросы, требовала постоянного внимания.
Но хуже всего, что при всей своей глупости она сразу же прочувствовала Лену. Уж не знаю, что это — пресловутая женская интуиция или просто наблюдательность. Но ни одна девушка не вызывала у нее такого пристального и жгучего интереса, как Лена. Вика запомнила ее еще с «Маяка». Не раз спрашивала про нее. А потом еще тот звонок…
***
Сотовый Леонтьева разрывается, только пока никаких новостей о Вике нет. Когда ему звонят из рехаба, не знаю уж, оправдаться или извиниться, он просто звереет:
— Я вашу шарагу к чертям разнесу! Тупицы! Охрана у них называется! Надежная система! Вы все у меня сядете, если с Викой хоть что-то случится…
Он бы орал и дальше, но тут его зовет парень-охранник, дежуривший у ворот.
— Идиоты безголовые, молитесь! — рявкнув на прощанье, Леонтьев мчится к нему. — Что там? Вика? Вика!
Стоя на крыльце, вижу издалека, как через калитку в воротах заходит Вика, как Леонтьев бросается к ней, обнимает. Но трогательная сцена длится недолго. Вика, наверное, спросила у него про меня. Потому что Леонтьев выпускает ее из объятий, оглядывается, крутит головой, пока не находит меня взглядом, и указывает в мою сторону.
Вика тут же срывается с места и бежит ко мне. Виснет на груди, что-то сбивчиво говорит.
— Герман… я так соскучилась… я не вернусь туда ни за что…
Мы заходим в дом, поднимаемся с ней по лестнице