спит. Ротик забавно приоткрылся, веки сомкнуты.
Гордей кивком головы спрашивает, мол, что дальше?
– Спит, – шепчу в ответ. – Я переоденусь. И приду.
– Ага, я так уже повелся несколько раз, – осторожно поднимается и двигается на меня. – Со мной пошли. А то опять уснёшь.
Тёплые руки пробираются под полотенце, сжимают талию, отстраняют меня к выходу.
Я вцепляюсь Гордею в плечи и тихонько прошу остановиться. Мы оба улыбаемся, оба в предвкушении. Мокрые волосы разметались по плечам. Полотенце падает на пол, широкие ладони уже ласкают грудь. Губы Гордея сминают мои, язык находит мой. Разум начинает потихоньку затуманиваться. Мужчина как голодный зверь. Нападает, соблазняет, пробует… и подталкивает к выходу.
Нет, нет и нет! Я не так хотела!
– Подожди меня в спальне, мне очень нужно ещё пять минут, – шепчу ему в губы и он недовольно отстраняется. Сверкающим взглядом пожирает мою обнаженную фигуру.
А я поднимаю полотенце и от греха подальше заворачиваюсь обратно.
– Но только недолго!
Поднимаю большой палец вверх. Гордей насупленно прищуривается, словно ожидает подвоха. Как только дверь за ним закрывается, я, подсвечивая дорогу, в темноте на цыпочках приближаюсь к комоду. Через четыре минуты уже успеваю переодеться и стараюсь рассмотреть себя сверху вниз. Комплект белья потрясающий. Нежно розового оттенка. Тонкая сеточка с белыми вставками изящного кружева. Когда натягивала белые чулки, дрожь пробежалась по телу. Грудь уже тяжело вздымается, соски затвердели. Жар разгорается между бёдер. Я даже думать спокойно не могу о том, что…
Я, кажется, стесняюсь. Фигура после родов изменилась не сильно. Но все равно животик уже не такой плоский, как был раньше.
Гордею ведь все равно… правда..?
Вновь думаю о его несдержанности.
Дыхание становится прерывистым. Воспоминания лезут в голову, отключая разум.
Цепляю пальцами туфли светлого оттенка и, закрыв комнату, со счастливой улыбкой иду вперёд. Дверь кабинета прикрыта плотно, но тоненькая полоска света падает на пол.
Надеваю туфли и легонько толкаю дверь… заглядываю внутрь.
Меня встречает ошеломлённый, скользящий по телу взгляд. Гордей разговаривает по телефону, но даже запнулся. Так и стоит с раскрытым ртом.
Тут же берет себя в руки, стряхивает наваждение и быстро кидает в трубку:
– В общем, все по плану! Завтра перезвоню!
И отбрасывает телефон на стол.
Время будто повернулось вспять. Я словно и та самая девочка, которая неуверенно ждала вердикта у Шаховых. И уже другая.
Сейчас я также смирно стою. Жду его реакции. Но теперь от горящего голодного взгляда я не трепещу в нерешительности. Я точно знаю, кого он видит перед собой. Я точно знаю, что белье мне идёт и сидит, как и четыре года назад. Чулки – это просто контрольный в голову. И ещё каблуки. Знаю я теперь, как свести его с ума. Знаю. Как он сам говорил. Я ведь его королева…
– Пошли, – решительно приближается и берет за руку, разворачивает на себя.
Но мне хочется немного поиграть. Я ловко освобождаю ладонь и спиной вперед шагаю к столу. Упираюсь бёдрами. Сажусь, закидываю ногу на ногу. Прогибаюсь в спине. Знаю, что красиво, знаю, что наброситься готов. Перекидываю волосы вперёд, накручиваю тонкую прядь на пальчик.
– Нравится? – повторяю тот же вопрос, что и тогда. Четыре года назад.
Медленно играю туфелькой: она болтается на кончиках пальцев.
– Лучше не бывает.
Двух секунд не прошло, как его руки накрывают бедра, крепко стискивают. Спускаются на колени. Гордей разводит мои ноги в стороны, дёргает на себя, вжимает в напряжённый пах. Представляю, как ему тяжело сдерживаться.
Происходит что-то необъяснимое: губы, руки, язык Гордея ласкают мои плечи, зубы нежно прикусывая кожу, стягивают вниз сначала одну лямку, затем другую.
Пересаживает к себе на бёдра и крепко поддерживает за попу.
– На плечо и в спальню?
Я улыбаюсь от эмоций. Не описать, каково это… когда мужчина хочет тебя так сильно…
– И как можно быстрее, – голос его уже охрип.
Поворачиваю голову набок, придерживаясь за широкие мужские плечи, и бросаю случайный взгляд на стену.
Каменею.
ЧТО?!
– Отпусти-ка! – реагирую тут же. Отталкиваю.
– Зачем? – непонимающий томный взгляд продолжает ласкать.
– Здесь картина висела, – обвиняюще указываю ему за спину и опускаюсь на пол.
Ее что, опять украли?!
– Я понял. Давай сразу обсудим, чтоб вариантов додумать не было, – сосредоточенно ловит мою ладонь, тянет к себе. Я хоть внутренне и реагирую слишком остро, но мужчине поддаюсь, позволяю притянуть ближе. Сердце колотится. Столько бед из-за этой картины! Избавиться от неё хочется! К чертовой матери!
Чуть пошатываюсь на каблуках, переступаю с ноги на ногу: в последнее время отвыкла от этой колодки. На Гордея смотрю твёрдо. Взглядом требую объяснений.
– Опять очередные игры? – бросаю тихо, настороженно.
– Нет. Ну то есть да, – Гордей начинает спокойно, как всегда, уверенно. Но я чувствую, что у бабочек в моем животе медленно начинают рассыпаться крылья. Хочется прикрыть грудь хотя бы на время разговора.
– Ты опять что-то затеял. Я уже ненавижу эту картину.
– Я просто не хочу тебя беспокоить. Я думал рассказать, когда все решится.
– Сейчас лучше рассказывай, – натягиваю лямки, будто это поможет не чувствовать себя обнаженной.
– Хорошо. Идём.
Заводит в свою спальню, заставляет сесть на кровать. Сам рядом опускается на пол. Когда я думала, что знаю, как заставить его встать на колени, я не это имела в виду!
– Сейчас все в порядке уже, я реально волновать не хотел. Зачем это тебе надо? Но раз надо, – тут же перебивает мой неосознанный всплеск возмущения, – то вот: тот мужик, о котором ты недавно вспоминала… да, это он. Он раньше нигде слишком уж не светился. И я не мог с уверенностью предположить уровень его заинтересованности и на что конкретно он распространяется. Оказалось, на того же самого художника и ещё на кое-какие исторически важные ценности. В общем, есть такие, как я, которых неудачи лишь подзадоривают. А есть такие, как он, – капитально сдвинутые по фазе. Если кратко: за последние несколько лет имеют место несколько краж государственного имущества, представляющего особую ценность. Другими словами – музейные экспонаты.
Я слушаю внимательно, Гордей поглаживает мою ногу, успокаивая и даря тепло. Его уверенность переходит ко мне.
– В трёх случаях совпадение техники – кибератака. Проникновение в охранную систему извне и перепрошивка «мозгов». Тут подготовка очень высокого уровня, спонсирование операций и долгая разработка. В этом не любой человек разбирается. В общем, после второй кражи из государственного музея подозрение пало на него, но тогда лезть к нему не стали: у него был крепкий тыл.
– Реально не стали доказывать его вину? – челюсть
