– Кто там? – спросила Лия, в который раз напоминая себе о необходимости установить глазок, но тут же решила, что теперь можно об этом забыть. Долго ли ей осталось жить в этом доме?
– Твоя мама.
Лия нахмурилась. Ей сделалось не по себе, но угрызений совести она не испытывала. Мать всячески отравляла ей жизнь и никогда не сомневалась в своей правоте.
Она открыла дверь. Джессика проскользнула в дом мимо дочери. На ней был мешковатый брючный костюм. Хорошо еще, что волосы на этот раз были тщательно промыты и аккуратно уложены.
– Я тебя в последнее время совсем не вижу, – капризно начала она.
Лия закусила губу, чтобы не ответить дерзостью.
– Я много работала.
– Это не причина. – Джессика повернулась в сторону кухни: – У тебя есть кофе?
– Есть. Пойдем, он уже заварен.
Усевшись на краешек стула, Джессика отпила крошечный глоток.
– Где Коти?
– На дне рождения.
– Я полагаю, ты одна?
Лия вспыхнула:
– В прошлый раз ты задала этот же вопрос.
– Значит, ты по-прежнему встречаешься с этим картежником.
– Каждый день, на работе, – холодно ответила Лия.
– Ха! Кого ты хочешь обмануть? Его имя не сходит у Коти с языка. При чем тут работа?
Глаза Лии сузились.
– А если даже и так?
– Лия, побойся Бога, может быть, он при деньгах, но какой из него муж?
Лия едва не расхохоталась.
– Как ты берешься судить? Ты же его в глаза не видела.
– Зачем мне его видеть? Будто я не знаю эту породу. Неужели ты забыла, как тяжело переживала кончину Руфуса?
– Оставь Руфуса в покое, мама.
– Вот еще! Его смерть была для тебя страшным ударом. Такой же удар нанесет тебе твой картежник, только в ином смысле.
– Ничего, мама, я как-нибудь перенесу этот удар, не беспокойся, – ответила Лия с напускной небрежностью.
У нее на языке вертелись совсем другие слова. Матери никогда не было дела до ее истинных чувств.
– Я хочу продать свой дом и переехать к тебе.
Лия не поверила своим ушам. Заявление Джессики прозвучало как гром среди ясного неба. Лия затаила дыхание.
– Почему ты молчишь?
– С какой стати, мама?
– Что значит «с какой стати»?
– С какой стати ты вдруг решила ко мне переехать?
– Так нам обеим будет удобнее. Тебе не придется нанимать няню для Коти, когда ты вернешься в фирму Андерсона…
Лия вскочила и негодующе воскликнула:
– Этого ты не дождешься! И хватит об этом!
– Постой, Лия…
– В последний раз говорю тебе: я туда не вернусь!
– Так-так, – с убийственным сарказмом протянула Джессика. – Может быть, не стоит так заноситься, если ты кругом в долгах? Но если ты уперлась и не желаешь слушать разумных доводов, то подумай хотя бы о том, что вдвоем мы сумеем экономнее вести хозяйство.
У Лии дрожали колени. Она снова опустилась на стул.
– Мы не сможем жить вместе, – сказала она негромко, но твердо.
– Врачи сказали, что мне не рекомендуется жить одной.
Лия была поражена:
– Что ты сказала?
Джессика отвела глаза:
– У меня… больное сердце.
Лия молча подошла к телефону и сняла трубку:
– Кто твой лечащий врач?
Джессика пришла в ярость:
– Ах так? Ты мне не веришь?
– Почему же не верю? – Лия уклонилась от прямого ответа. – Просто я хочу побеседовать с твоим врачом.
– Сегодня суббота, у него нет приема.
– Возможно, у него дежурство в больнице. В любом случае можно ему позвонить.
Джессика поджала губы:
– Ну что ж, если тебе так хочется знать, мое состояние не представляет угрозы для жизни.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мне предписано регулярно принимать лекарство.
– Значит, ты хотела добиться своего хитростью?
– Ты неблагодарная дочь, Лия. – Джессика сверкнула глазами. – Законченная эгоистка.
Лия взяла себя в руки:
– Я выхожу замуж за Дэлтона.
Джессика встала и выпрямилась в полный рост, обливая дочь невыразимым презрением.
– Он разобьет твое сердце. Ты сама ко мне приползешь. Вот увидишь.
У Лии на глаза навернулись слезы. Мать не сказала ей ни единого доброго слова. Она не могла припомнить, чтобы Джессика когда-нибудь обняла или поцеловала ее.
– Буду рада видеть тебя на венчании, но, если тебе это неприятно, можешь не приходить. – Лия смотрела матери прямо в глаза. – Но больше я не позволю тебе мною помыкать. Разумеется, я тебя не брошу. Но отныне я буду сама принимать решения.
Губы Джессики тронула ироническая усмешка.
– Странно, что моя родная дочь так глупа.
У Лии брызнули слезы. Тут она услышала, как хлопнула входная дверь.
Этот тягостный разговор звучал у нее в ушах до самого вечера. В обычное время Лия зашла в детскую, чтобы почитать Коти на ночь. Она присела на краешек кровати и обняла сына. От его маленькой, крепкой фигурки приятно пахло шампунем.
– Наконец-то, мама, – сказал он, как взрослый.
– Чем занимаешься, ковбой? – спросила она, глядя, как он выводит какие-то линии в альбоме, лежащем у него на коленях.
– Я строю шалаш на дереве. Как ты думаешь, Дэлтон мне поможет?
– Наверняка.
– Хочешь, нарисую, какая у меня будет лесенка?
– Нарисуй.
Коти провел две параллельные линии через всю страницу. Лия обратила внимание на его авторучку: серебристую и необычно тонкую. Раньше она никогда ее не видела. Это явно была очень дорогая вещица.
– Коти, малыш, покажи-ка мне эту ручку. Откуда она у тебя?
– Под буфетом нашел. У меня туда шарик от пинг-понга закатился. – Коти пожал плечами. – Полез за шариком, а нашел вот это. Классная штуковина, правда?
Лия молча разглядывала ручку. Ей удалось разобрать надпись, выгравированную мельчайшим шрифтом: «Компания взаимного страхования. Дж. Т. Партридж». Лия ахнула.
– Что такое, мамочка?
Лия ответила не сразу.
– M-м… ничего особенного, дорогой. Все в порядке.
Перед тем как уйти, она добавила:
– Сейчас вернусь. Мне только нужно позвонить в одно место. В полицию.
Коти проводил ее широко раскрытыми глазами. Лия чему-то засмеялась коротким смешком.
– Вы не передумаете?
– Ни в коем случае, – убежденно сказала Лия.
Бекки Чилдресс улыбнулась:
– Я настроена точно так же, хотя не знаю, чем все это кончится.
В глазах Лии мелькнул недобрый огонек.
– Надеюсь, Куперу воздастся полной мерой.
Бекки позвонила ей через несколько дней после той сцены, которую устроила Джессика. Лия до сих пор не могла без содрогания вспоминать ту субботу. После ухода матери, ночью, лежа в объятиях Дэлтона, она поделилась с ним своими переживаниями. Он успокоил ее и добавил, что Джессике не останется ничего другого, кроме как примириться с реальностью.
