Покойный отец Анджелы был в свое время известным юристом. Его друзья, тоже юристы, специализирующие по бракоразводным делам, были рады помочь дочери коллеги тогда, три года назад. В результате они связали Антонио по рукам и ногам, прежде чем тот понял, что происходит.
Анджела могла снова обратиться к ним, чтобы защитить Санди от зла, которое грозило мальчику в доме его отца. Антонио и сам сознавал, что дал жене оружие, явившись к ней домой подобным образом, вопреки решению суда. Один звонок – и она исполнит свое обещание.
– Ну так что же? – вызывающе спросила Анджела. – Кто уйдет из твоей жизни – Каридад или Санди?
Антонио рассмеялся.
– Как ты уверена в себе, Анхела. Но мне кажется, что ты проглядела одну очень важную мелочь.
– Какую же? – выпалила Анджела, нахмурившись: насколько она понимала, у нее на руках были все козыри.
– Ранимость и беззащитность нашего сына, – сказал муж, отхлебывая густой черный кофе. – Когда ты в прошлый раз начала боевые действия, Сандро был слишком мал, чтобы сообразить, что случилось. Но теперь он вырос. И вполне понимает, что именно происходит между нами.
Сделав паузу, чтобы подчеркнуть значимость следующих своих слов, Антонио нанес удар.
– Хочешь ли ты причинить боль нашему сыну, планируя очередную атаку на его отца?… Как, тебе нечем ответить? – деланно удивился он, видя, как Анджела, бледнея, смотрит на него. – Должен ли я сделать вывод, что твоя жажда отмщения за выдуманные обиды не пересилит любви к сыну?
По телу Анджелы пробежала дрожь. Все что угодно, но я не в силах причинить боль Санди, подумала она.
– Что ж, уже неплохо, – удовлетворенно протянул Антонио. – Я, кажется, готов поверить, что ты хорошая мать моему сыну – пусть даже это не заставит меня увидеть в тебе любящую и верную жену.
Анджела вскинула подбородок, в ее земных глазах сверкнул гнев.
– Не будем о верности, Тоньо. Это неподходящая тема, – предупредила она мужа.
– Как скажешь, – мгновенно согласился он. – Давай лучше посмотрим, не сможем ли мы достичь некоего благоразумного компромисса, отвечающего и нашим желаниям, и потребностям нашего сына…
Неужели такое возможно? – удивилась Анджела и резко произнесла:
– Ладно, перестань меня дразнить. Говори прямо, что у тебя на уме.
Антонио хитро улыбнулся. Впрочем, в улыбке его не было привычного цинизма.
– Только боюсь, тебе это не понравится.
– Я соглашусь на все, лишь бы духу Каридад не было в твоем доме, – безрассудно пообещала она.
Муж молчал, глядя на нее со странным блеском в глазах. Анджела похолодела.
– Слушай, либо переходи к сути дела, либо катись отсюда! – воскликнула она, чувствуя, что ее нервы не выдерживают.
– Суть дела, – медленно произнес Антонио, окидывая ее взглядом с головы до ног, – заключается в том, что очаровательные шортики вот-вот сползут с твоих чудесных бедер… особенно если им чуть помочь.
Проследив за его взглядом, Анджела вспыхнула и поспешно подтянула шорты.
– Перестань немедленно! – выдохнула она, не зная, на кого больше злится: на Антонио за его подначки или на себя – за то, что поддается на провокации.
– Я бы и сам рад. – Он скорчил гримасу и снова глотнул кофе. – Но твои исключительные ножки не дают мне покоя, едва я увидел их сегодня утром.
Тут Анджела не выдержала и шагнула к Антонио с намерением ударить по его бесстыжей физиономии! Но он ловко перехватил ее руку.
– У тебя обольстительное тело, кара, – произнес Антонио, глядя ей в глаза так, что у нее закружилась голова. – Эти чувственнне очертания, эти мягкие изгибы пробуждают во мне безумные воспоминания. Чарующие… – Он перешел на шепот, поглаживая большим пальцем нежное запястье жены там, где бился пульс. – И я подумал прежде, чем заметил, как тебя влечет ко мне, что, если ты вернешься, мне не надо будет искать другую жену.
За этими словами последовало молчание. Ошеломленная Анджела даже перестала дышать, пытаясь осознать услышанное.
– Да как ты смеешь? – зашипела она минуту спустя. – Да как ты смеешь делать мне столь грязное предложение?
– Мне нужна женщина, – ответил Антонио без малейшего смущения. – А чтобы проблем не было у моего сына, эта женщина должна быть моей женой. В полном смысле этого слова, – с нажимом прибавил он и продолжил: – То есть женщиной, которая украсит своим присутствием мою трапезу, мое ложе и будет любить моего сына так же крепко, как люблю его я.
– И ты полагаешь, Каридад отвечает твоим требованиям? – спросила Анджела, презрительно скривив губы.
Золотистые глаза Антонио потемнели.
– При чем тут Каридад? Я говорю о тебе, Анхела. О тебе!
С этими словами он поставил чашку на стол, положил руку на талию Анджелы и привлек ее к себе.
– А какая еще женщина на свете лучше тебя способна украсить любую трапезу своей красотой и стильностью? А что до постели… – прошептал он с той интонацией, которая делала его неотразимым. – Раз уж я знаю твои вкусы и пристрастия так же хорошо, как свои, то не сомневаюсь, что мы будем приятно проводить время.
Приятно проводить время? Отдаваться телом и душой – это он называет «приятно проводить время»? Анджела едва не задохнулась от гнева, чувствуя себя униженной и запачканной. Но возможно, ради этого Антонио и затеял разговор…
– Ты мне омерзителен! – огрызнулась она.
– Я реалист.
– Реалист, жаждущий мести, – уточнила Анджела, прекрасно осознавая, какие мотивы движут мужем.
– Испанец я или нет? – легко пожал он плечами. – Только подумай, насколько это отвечает твоей кельтской жажде мученичества! Вообрази, как ты будешь гордо проходить по моему дому, притворяясь, что поступаешь так исключительно ради сына! Даже в моей постели, наслаждаясь каждым мгновением, ты можешь думать, будто делаешь меня счастливым лишь для блага Сандро!
– А ты? – спросила Анджела. – Какая тебе выгода от всего этого?
– А вот такая.
И Антонио притянул Анджелу к себе. Его губы впились в ее рот, с удивительной легкостью воскрешая глубоко запрятанные воспоминания. Да, теперь они явно вырвались из-под спуда, подумала Анджела, ощутив, как внутри нее вспыхнуло пламя – жар, безумие, буйство сорвавшегося с привязи банального чувственного желания!
Только Антонио мог сотворить с ней такое. Тело Анджелы помнило его тело, возбуждаясь от прикосновения его восставшей плоти. Руки скользнули под футболку Анджелы, и она едва не застонала, чувствуя его ладонь на своей груди.
Тут Антонио внезапно оторвался от ее губ. Глаза его горели триумфом.
– А я отыграюсь за свою гордость, – процедил он сквозь зубы, – которую ты попирала ногами в тот день, когда заставила меня явиться в суд и умолять о разрешении видеться с собственным сыном!
