ГЛАВА ТРЕТЬЯ
— Женой...
— Да. Мы можем обменяться брачными обетами в присутствии священника, который совершает богослужение в этой церкви. Я уже поговорил с ним.
— Подождите... — Сидни прижала руки к груди, словно защищаясь от порывов сильного ветра.
Зеленые глаза Кендалла вспыхнули.
— Я не могу ждать. Нам не вернуть потерянного времени. Я хочу прожить с вами всю оставшуюся жизнь. Хочу, чтобы у нас были дети.
Покачав головой, Сидни стряхнула его руки.
— Вы не понимаете того, что говорите! Выслушайте меня, пожалуйста. Я согласилась встретиться с вами после работы только для того, чтобы попытаться искупить мой эгоизм.
— Сидни...
Страдание, прозвучавшее в голосе Джареда, потрясло ее.
— Пожалуйста, Джаред... позвольте мне договорить...
Его лицо болезненно исказилось.
— Продолжайте.
— Вы уже знаете, что я не исповедую никакой религии, но чту любого, кто делает это, особенно вас — человека, который принес не одну жертву, чтобы посвятить свою жизнь Богу. Я приняла решение попросить у вас прощения за свои поступки. Особенно за последний.
Джаред вопросительно поднял черные брови.
— За последний?
— Да. — Запинаясь, Сидни рассказала ему о неудачной поездке в Кэннон. — Я очень испугалась, подумав, что вы серьезно заболели.
— Так и есть, — напряженно подтвердил Джаред. — Я болен любовью.
— Не повторяйте это снова и снова. Зная, с какими трудностями вы сталкиваетесь каждый день в желании как можно лучше исполнять обязанности священника, я очень стыжусь того, что натворила. Наши отношения не развились бы в нечто большее, если бы я нашла в себе смелость или благородство не встречаться с вами.
— Не мучайте себя упреками, Сидни. Если бы вы избегали меня, я нашел бы способ быть с вами, — возразил Кендалл.
— Теперь это не имеет значения. Вы должны возвратиться в Кэннон ради себя и ради меня и спокойно выполнять свой пастырский долг.
— Слишком поздно, — прошептал он.
— Нет, вовсе нет! — испуганно запротестовала Сидни. — Сейчас вы не в состоянии мыслить разумно. Джаред, я не хочу стать помехой для вас. Пятнадцать месяцев я жила в одиночестве, и, несмотря на то, что в субботу эмоции возобладали над осмотрительностью, я смогу провести так всю жизнь. Честное слово! Обещаю! Когда-нибудь вы поблагодарите меня. А теперь, пожалуйста, отвезите меня домой.
Сидни бросилась к машине. Она дрожала от мысли, что решение Джареда вызвано ее необдуманными поступками. Из-за нее он оставил священство, которое любит всей душой.
Спустя несколько минут он сел в машину.
— Сидни! Посмотрите на меня.
— Не хочу, — не поднимая головы, сказала она. — Для меня вы всегда будете отцом Кендаллом.
— Тем не менее я больше не священник. Наконец мы свободны и можем поговорить. Спрашивайте обо всем, что вас интересует.
— Я не смею.
— Потому что боитесь.
— Не только. Священник не отказывается от сана из-за того, что женщина вводит его в соблазн!
— Иногда такое происходит. Если он не испытывает радости в служении, ему пора уйти. Встретив вас, я уподобился Иакову, который боролся с ангелом тьмы. Эти муки должны прекратиться.
Из груди Сидни вырвался стон отчаяния.
— Но вы замечательный священник! Я заметила, что люди не просто любят, но даже боготворят вас. Никогда не приходилось видеть, чтобы кто-то вызывал такое уважение и восхищение. Мне... мне становится плохо от мысли, что я неумышленно заставила вас отвернуться от людей, которых вы любите. — Она откинула голову назад, чтобы посмотреть Кендаллу в лицо. — Я знаю, что вы любите их!
— Безусловно, люблю. Как я могу отрицать? Я сохраню это чувство навсегда. Какая-то часть моего существа никогда не забудет, что я был отцом Кендаллом. Но есть другая часть моей души, которая пробудилась, когда вы вошли в мой мир и изменили привычный уклад жизни. Признайтесь, что вы испытываете такие же чувства.
Помоги ей Бог, но это правда...
Пламя вспыхнуло в первый же день, когда Сидни привела Бренду к отцу Кендаллу. Зная, что девушка нуждается в моральной поддержке, она предложила пойти с ней к священнику, чьими прихожанами были родители Бренды.
Когда они вошли, Джаред поднял глаза. Одного взгляда на священника, с которым Сидни договорилась о встрече по телефону, оказалось достаточно, чтобы она почувствовала, как сердце ее сжимается от восхитительной боли.
Этот момент навсегда останется в ее памяти. Сидни смахнула слезы.
— Как вы узнали, что я еще не вышла замуж?
Джаред спокойно посмотрел на нее.
— Я чувствовал это, но убедился в своем предположении два месяца назад, когда Джинайна,
секретарь в средней школе Кэннона, помогла мне напасть на ваш след.
Сидни судорожно вздохнула.
— Как ей удалось это?
— Я сказал, что мне необходимо найти Бренду, и предположил, что вы, как ее бывшая учительница, возможно, поддерживаете с ней связь. Вероятно, вы не знаете, что семья Бренды покинула Кэннон вскоре после вашего отъезда. Короче говоря, секретарь узнала телефон ваших родителей, которые сказали, что вы работаете лесничим в Иеллоустоне. Когда она спросила, не знают ли вас там под фамилией мужа, ваша мать сказала, что вы не замужем.
— Понимаю.
Изобретательности Джареда нет предела. Он приложил массу усилий, чтобы найти ее, подумала Сидни с радостью, которая немедленно сменилась угрызениями совести. Что с ней происходит?
— Прошло много времени с тех пор, как мы расстались, Сидни. В вашей жизни мог появиться другой мужчина.
Она почувствовала, как от собственнической, ревнивой нотки, прозвучавшей в голосе Джареда, по ее телу пробежала дрожь.
— Я подумывала о том, чтобы выйти замуж за человека, который работает в национальном
парке, — опустив голову, тихо сказала Сидни, — но не смогла...
— Из-за меня, — с удовлетворением продолжил Кендалл.
Сидни не стала отрицать, она до сих пор не могла поверить, что этот разговор происходит на самом деле.
— Джаред... мы не можем...
— Что? — спокойно спросил он.
— Быть вместе.
— Назовите мне хотя бы одну причину, почему это исключается.
У нее вырвалось сдавленное рыдание.
— Потому что это неправильно! Я не могу смотреть на вас, как на любого другого мужчину.
— Надеюсь, что нет.
— Вы понимаете, что я имею в виду! — волнуясь, вскричала Сидни. — Вы оставили целый пласт жизни, чтобы быть со... мной.
— Разве вы не сказали правду в тот последний день? — спросил Джаред.
— Я не знаю, о чем вы, — замялась Сидни.
Какая же она лгунья!
