Женщина повернулась и протянула руку.
— Меня зовут Джейн Торнтон. Надеюсь, мы станем друзьями.
— Вы хотите сказать…
— Я мать Ли. Он рассказывал мне про вас.
— Мать Ли? Не может быть!
— Почему?
— Вы такая… молодая и красивая.
Джейн Торнтон, запрокинув голову, рассмеялась.
— А вы не находите Ли привлекательным? Его бы это огорчило!
— Да нет, я не имела в виду…
Джейн похлопала ее по плечу.
— Не волнуйтесь. Я полагаю, есть вещи, на которые вы с ним смотрите по-разному, но…
— Он говорил вам об этом?
— Ну, в некотором смысле. Мы с Ли… очень близки, как, наверное, вы с вашим отцом. У Ли нет отца, а у вас, как я понимаю, нет матери.
— Я даже не помню ее, но отец всегда держит ее фотографию на своем столе.
Лицо Джейн Торнтон смягчилось.
— Это замечательно. По-настоящему замечательно. Ли помнит своего отца. Он погиб в конце войны.
— И вы больше никогда не выходили замуж?
Джейн помотала головой.
— Все это, кажется, произошло совсем недавно, а если удалось однажды встретить настоящую Любовь — на меньшее не согласишься.
— Я понимаю.
— Уверена, что понимаете, дорогая.
Кейт печально улыбнулась.
— Наверное… мистер Торнтон рассказал вам…
— Ли, пожалуйста. Я уверена, что он бы предпочел, чтобы его так называли, и я тоже.
Кейт кивнула.
— Он… Ли рассказал вам о моем отце?
— О том, как он его выгнал? Да, рассказал.
— И что я…
— И об этом тоже. С его стороны было глупо ожидать, что вы не поддержите отца. Ваш отец человек очень строгих правил?
— Вообще-то нет. Просто он уже был в ярости от этой статьи… Обычно он очень дружелюбный и общительный человек.
Джейн Торнтон вздохнула и покачала головой.
— Мне очень жаль, но Ли иногда бывает упрямым. Но все это, дорогая, я уверена, не помешает нам стать друзьями. И кто знает, может быть, в один прекрасный день нам удастся их примирить.
Джейн улыбнулась.
— Но мне пора, Кейт. Я очень часто буду заходить за покупками, так что скоро мы снова увидимся. Вероятно, на днях я встречусь с вашим отцом. Но не представляйте нас друг другу. Дайте нам сначала познакомиться. И может быть, вы как-нибудь зайдете ко мне на чашку чая.
Кейт подержала лодку, пока Джейн садилась в нее, и помахала вслед удивительной женщине, которая ей так понравилась.
Позже, у себя в комнате, когда отец отправился в «Гуари» на встречу с Джимом Фолкнером, Кейт задумалась, почему ей так важно, чтобы миссис Торнтон понравилась отцу и чтобы они с Ли в один прекрасный день стали друзьями. И вдруг поняла, что она решительно не может стать женой Ланса. Она уже любит Ли Торнтона.
Осознав, что она влюбилась в Ли Торнтона, Кейт испугалась: ни Ли, ни отец не изменят своих взглядов. Ли запрещено даже появляться на их причале! Но, самое главное, Ли смотрит на нее как взрослый смотрит на подростка. Да к тому же считает, что на ее взгляды оказывают влияние только деньги.
Вдруг кто-то с шумом открыл переднюю дверь. Кейт быстро встала, внутри у нее все напряглось.
— Папа?.. — Не дождавшись ответа, Кейт спустилась по лестнице и снова позвала отца: — Это ты, папа?
Снова пауза, затем сердитый отклик:
— Да, Кейт, это я.
Она спустилась вниз. Отец стоял у окна гостиной, глубоко засунув руки в карманы и опустив плечи.
— В чем дело, папа?
Он вздрогнул и повернул к ней искаженное яростью лицо.
— Этот… этот Торнтон! Я сверну ему шею!
Сердце у Кейт отчаянно сжалось.
— Почему? Что…
— Джиму отказали в разрешении!
— Но… но, папа, ты же не обвиняешь в этом Ли… мистера Торнтона, правда? В статье он лишь выразил свое мнение.
Эрик Мартем гневно перевел дыхание.
— Он был консультантом при рассмотрении заявления Джима, нетрудно догадаться, каким был его совет.
— Папа, я не понимаю, почему ты так сердишься? Я знаю, мистер Фолкнер твой друг, но…
— Но что? — быстро спросил он. — Разве проблемы наших друзей не должны нас волновать?
— Да, конечно. Но Джим Фолкнер отнюдь не бедняк, он уже владеет вполне успешным бизнесом, а если Лансу хочется иметь свой бизнес, то это скорее каприз, а не необходимость. Папа, хочешь чашку чаю или кофе?
— Кофе, пожалуйста, Кейт, и покрепче.
Кейт положила в кофеварку лишнюю ложку кофе и, пока он варился, сделала сандвич с ветчиной. Странно, что годами жизнь течет своим чередом, затем вдруг что-то случается, и все летит кувырком. В ее жизнь вошел Ли, а с отцом происходит что-то непонятное, он резко изменился.
— Что же собирается предпринять мистер Фолкнер? — спросила она отца, с аппетитом уписывающего сандвич с кофе. — Он собирается апеллировать?
— Не думаю. По крайней мере, я посоветовал ему не делать этого. При нынешнем положении дел, думаю, это бесполезно. В мире полно длинноволосых идеалистов.
— Мистер Торнтон не длинноволосый.
— Не придирайся к словам, Кейт. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Эта часть страны населена сельскими землевладельцами, обедневшей аристократией, писателями, художниками и тому подобными людьми. Такие, как мы с Джимом Фолкнером, по их мнению, только вредят природе. Можно подумать, что зарабатывать на жизнь и обеспечивать свою семью — преступление. — Он помолчал, затем продолжил: — Нет, нет, Джиму нет никакого смысла апеллировать. Джим немного опоздал. В каждом деле бывает период подъема, и я начинаю думать, что в прокатном бизнесе на прудах он миновал.
— Что, по твоему мнению, должен делать мистер Фолкнер? — спросила Кейт.
— Сократить свои запросы, как иногда приходится делать всем бизнесменам. Начать с того, что он заламывает слишком высокие цены за прокат своих судов. Единственное, что он может сейчас сделать, — это снизить цену на купленные участки…
— А сам-то Ланс хочет иметь собственный бизнес?
Отец бросил на нее пронзительный взгляд.
— Конечно, хочет. Уж ты бы должна это знать. Джим сравнительно молод. Он еще долго проживет, и у него, как тебе известно, кроме Ланса, есть еще один сын.
— Но если Ланс станет партнером своего отца, он при желании сможет скопить достаточно денег, чтобы когда-нибудь купить собственный бизнес. Не торопится ли твой Джим?
Эрик Мартем вздохнул.
— Джим думает иначе, да и я тоже. Надо быть отцом для того, чтобы это понять.
Кейт засмеялась.
— Что ж, я, конечно, не могу понять, что такое быть отцом. Зато я знаю, что у меня самый лучший отец в мире! — лицемерно добавила она.
Выражение его лица смягчилось, и он с нежностью взглянул на дочь.
