Когда из телефона полилась долгожданная мелодия, Люся задрожала.
— А, это ты, Кать…
— Как настроение?
— Декаданс.
— Чё, не пришёл твой мозгоклюй?
— А по моему голосу разве не слышно?
— Начнём с того, что твой модулированный лепет в принципе не поддаётся адекватной оценке…
Люся заныла в трубку.
— Люська, держись! — сурово сказала Катя.
— Не могу.
— Лысюк, веселей, не кисни капустой! Если ты не посмеёшься над жизнью, жизнь посмеётся над тобой!
[9] Прозвище критика Виссариона Григорьевича Белинского.
[10] Рассказ Александра Бестужева-Марлинского «Выстрел на бивуаке».
-3-
Близилась пора нечеловеческого стресса. Пары закончились, остались только консультации, где бедных студентов заблаговременно стращали государственными экзаменами, не позволяя наслаждаться расцветшей весной. Больше всех запугивала Мессалина Люциферовна — в этом деле она была непререкаемым асом.
«Мессалина достала, чуёба задолбала, — в спешке написала Катя. — Рванём сегодня в “Мандаринку”?»
Звонким весенним вечером уставшие от «чуёбы» Люся и Катя отправились в клуб «Заводной апельсин», больше известный в народе, как «Потешная мандаринка».
— Как конференция с ряками? — равнодушно спросила Люся, когда они уселись за столик.
— Ужасно познавательно. Были французы, швейцарцы, бельгийцы и прочие «иносранцы». Познакомилась с одним молодым лингвистом из Бордо. Красноречие его я, конечно, мало оценила — просто не всё поняла… А что твой фраер?
— Глухо. Трубку не берёт, на молнии не отвечает — сгинул.
— И слава богу. Оказал тебе громадную услугу. Значит, теперь путь к новой любви расчищен от сомнений прежней.
— Нет, Кать. Люди делятся на две категории: одним легче заменить старую любовь новой, другим — проще вернуть старую. Мне — проще вернуть Дениса.
— И зачем ты его только терпишь?
— Множественный оргазм…
— Что?
— …Был у меня только с ним.
Ошеломлённая Катя растерялась. Но ненадолго.
— Ну да. Аргумент, конечно, весомый. Наверное… Просто мне в этой жизни всё достаётся с трудом, и оргазм в том числе…
— Катька, это непередаваемо.
— Верю, — с завистью перебила та, — но это же не причина, чтобы терпеть его издевательства!
— Так я ж Дениса не только за это люблю.
— А ты представь его самые отвратительные недостатки (можешь их даже гиперболизировать), а потом спроси себя: «И это ты, дура, любишь?!»
— Представила, — кивнула Люся. — И всё равно люблю. Слишком я к нему прикипела.
— Привет палате номер шесть! Есть любовь-страсть, есть любовь-жалость, а у тебя любовь-болезнь, и от этой больной любви тебе надо бежать.
— Просто когда я думаю о Денисе, я представляю его абстрактно, эфемерно — в виде его рук, объятий, голоса, просто его присутствия, но только не в виде живого человека, полного недостатков.
— Вот! Ты любишь не его, а свою любовь в его лице.
— Вряд ли. С другими у меня такого не было.
— Хочешь сказать, что в твоей чехарде парней Денис самый особенный?
— Он самый лучший.
Катя вздохнула с презрительной жалостью.
— Вот она, женская, бабская… бабья натура!
— Ты так говоришь, будто тебя эти чувства никогда не касались.
— Я каждый день слышу, что говорят о девушках мой брат и его друзья. Так что от сердечных глупостей у меня давно стоит прививка.
— Везёт.
— Просто ты неистовый романтик, а я одеревеневший реалист.
— И все мы дуры…
— Э не-ет! Не надо приписывать мне свои достоинства.
Люся приникла к бокалу.
— Катька, я хочу любви.
— Защитишь диплом — и хоть в загул иди.
— Не хочу в загул, хочу Дениса.
Катя раздражённо цокнула языком.
— Всё у тебя, Лысюк, не как у людей! Ты даже… пьёшь неправильно.
— Почему это?
— Потому что пить медленно и маленькими глоточками вредно. Можно заработать рак ротовой полости.
— Извините, что не умею пить залпом, как некоторые алкоголички, — парировала Люся. — Грустно всё это.
— Просто сейчас период такой — переходный. Скоро диплом, и прощай… Вот ты что после учёбы делать будешь?
— Понятия не имею, — честно ответила Люся. — Даже страшно, что там за кормой. Школа, институт — это что-то временно-стабильное, как корабль. А жизнь — это море, неизвестное, бесконечное. Как там будет и что? Люди — полипы: им обязательно нужно за что-то цепляться.
— Люсенька, здравствуйте, вы любите театр?
— Ну люблю.
— А Евгения Шварца?
— Ну обожаю.
— Значит, я не ошибся, когда взял на завтра два билета на интерпретацию Шварцовской «Тени»…
— Ой, нет, извините, у меня через три дня госы.
— Но спектакль идёт всего два часа…
— Да у меня каждая минута на счету, до свидания!
Люся закрыла дверь и возвратилась в комнату.
— Кто это был? — спросила Катя, сидя на полу и обложив себя веером тетрадей.
— Робкий Робот из пятнадцатой.
— А имя у него есть?
Люся пожала плечами.
— Не знаю. Есть, наверное.
— И как, забавно это — жить со своим воздыхателем на одной лестничной площадке?
— Скорее, неудобно. А как там твой «французик из Бордо»?
— Уехал, обещал писать. Только толку с этого? Всё равно половину слов не понимаю.
Люся опустилась на пол.
