Пальцы же задирают платье все выше и выше… И в какой-то момент Аня понимает, что ее ждет полный провал… Дергается, снова пытается свести колени, снимает руки с шеи Корнея, чтобы поймать его раньше, чем дойдет до голой кожи на бедрах… Да только не успевает…
Замирает, когда Корней нащупывает резинки, задерживается на кружеве…
Хмурится, смотрит в Анино лицо… И сузив глаза скользит дальше…
— Вот дурочка…
Произносит, наверняка видит, что Анины глаза расширяются, что она все же накрывает его руки своими через ткань платья, явно собираясь снять их, а потом увернуться, спрыгнуть, сбежать, но не дает.
— Я просто хотела… Чтобы красиво…
Ни сам не двигается с места, ни ей не дает сдвинуть руки. Сжимает бедра довольно ощутимо, тянет ближе к себе, смотрит в глаза, слушает… Снова приближается к ее лицу, игнорируя тот факт, что Аня рефлекторно отклоняется, будто бы все же боясь…
— А говоришь, трусиха… — пользуется тем, что Аня снова замерла, дразнит коротким поцелуем… И вторым… Поглаживая кожу на бедрах подушечками больших пальцев… Дожидается, когда она снова немного расслабится, начнет тянуться в ответ, обнимет за шею, в очередной раз соскользнет ногой с ручки, и параллельно с тем, как будет пытаться найти опору, выпрямится, прогнет спину, потянется к его губам уже сама. Раскроет свои, впустит язык. Прикусит… Увидит улыбку во взгляде Корнея… Улыбнется так же — глазами…
Легонько охнет, когда мужчина снимет руки с бедер, так и оставляя их — открыто-голыми до уровня чулочных резинок, упрется в тумбу, прижмется своим лбом к Аниному, несколько секунд просто смотря в глаза…
— Помнишь, да? Если захочешь прекратить — скажешь.
Корней уточнил вполне серьезно. Не мог не понимать, что снова спичкой зажигает девичий страх. Но не делал ничего, пока Аня не кивнула. Помнит… Снова дрожит… Не знает, что будет… Но разрешает…
Сглатывает, спуская руки с мужской шеи на плечи, когда Корней тянется к молнии на ее спине…
Звук разъезжающейся змейки бьет по нервам, а холодок, который идет по постепенно оголяющейся коже, отзывается внизу живота… И еще сильней, когда мужские пальцы скользят по спине еле-ощутимыми касаниями. Вниз вдоль позвоночника… Вверх… Задевают одну из бретелек на плече, тянут вниз по руке…
И пусть Ане очень хочется в этот момент прижаться своей грудью к его, чтобы удержать платье, но она позволяет…
Оторваться от ее лица, пройтись губами по щеке, подбородку, шее… Спуститься поцелуями по ключице… И ниже тоже спуститься.
Девушка чувствует, что и вторая бретелька тоже соскальзывает с плеча на локоть…
Корней выпрямляется, смотрит, смущает…
Но вместо того, чтобы закрыться в этот момент, трусиха находит в себе силы… Позволить платью стать просто собранной гармошкой тряпочкой где-то на уровне талии, высвобождая руки.
Проблескивает шальная мысль и от белья тоже избавиться, но на это девичьей смелости пока не хватает. Не под таким обжигающим взглядом. Который и так будто пробирается не просто под ткань — а под кожу…
— Вреда не причиню, помнишь? — Корней зачем-то уточняет, Аня кивает, а потом замирает и перестает дышать, потому что чувствует движение за спиной и синхронно с ними новые касания на шее — мягких губ и колючего подбородка…
Снова ощущает будоражащий табун мурашек, когда Корней расстегивает бра, оголяя ее сильней…
Девушка соскальзывает сразу двумя ногами с ручек, когда чувствует жар его руки на животе, сглатывает, когда она поднимается, накрывает грудь, сжимает… А мужские губы наоборот спускаются от шеи вниз к другой…
И хочется одновременно свести колени и развести их шире. И в спине — сгорбиться, чтобы не дать притронуться, и выгнуться, чтобы было удобней…
Когда губы Корнея коснулись чувственной розовой кожи, Аня не сдержалась — охнула. Потому что это было впервые… И как-то внезапно ощутимо…
Она зажмурилась, закусила губу, прошлась рукой от его плеча до шеи… Почувствовала касание к груди уже языка, а не губ, реагируя на это слишком острое и откровенное движение — впилась ногтями в кожу, наверняка делая больно…
И снова охнула, когда точь-в-точь так, как когда-то круговыми движениями пальцев, сейчас Корней посылал импульсы по всему телу, повторяя маршрут языком.
Не выдержала, запрокинула голову, все же прогибаясь, закрыла глаза, хотела бы сдержаться, но тихие «м-м-м» с губ все же слетали…
Зачем-то цеплялась уже за мужской затылок, очень боясь, что он может прекратить…
А когда это случилось — попыталась удержать. Прижимая мужскую голову к себе совсем не свойственным ей собственническим движением.
Почувствовала влажной кожей дуновение ветерка, опустила взгляд, поняла, что он смотрит в ее лицо и усмехается…
Как-то резко осознала, как выглядит сейчас… Испытала смущение, почувствовала жар в щеках…
Дернулась… И тут же руки Корнея легли на талию, фиксируя надежно…
А сам он, продолжая смотреть в глаза, с каждым мгновением вновь становясь все серьезней, тянется к другой груди. Накрывает ее, скользит языком по кругу… И это делает так приятно, что любой стыд тухнет, а хочется только вновь запрокинуть голову, прогнуть спину, сжать пальцами затылок, и мечтать о том, чтобы это не заканчивалось. Ни сама ласка, ни ее острота…
Настолько новая и приятная, что отвлекают от движений мужских рук — вновь от самых щиколоток по капрону до колен, по внешней стороне бедер до кромки белья…
И Аня вроде бы понимает, что он сделает дальше… Но не сопротивляется.
Послушно приподнимает бедра, помогает стянуть, добровольно остается перед ним абсолютно беззащитной…
Чувствует дрожь, но эта уже совершенно ничего не имеет общего со страхом.
И она только усиливается, когда, положив миниатюрные бесшовки туда же, где уже лежало бра, Корней вновь приблизился, вновь сжал Анины колени, вновь развел — еще шире, не подозревая, как это движение действует на Аню, у которой узел становится туже. Делал это, глядя в глаза… Глядя в них же позволил пальцам стремиться вверх по бедрам, подхватывать сзади под ягодицы, немного тянуть на себя так, что Ане приходится сгорбиться и упереться руками в поверхность тумбы за спиной…
— Больно не будет. Не бойся.
Корней произнес, Аня кивнула… Дрожала, когда он приближался к лицу, когда брал в плен губы, параллельно вновь с силой сжимая грудь и будто бы в противовес этому движению на грани боли, нежно водил большим пальцем по горячей коже на внутренней стороне бедра.
Медленно, неспешно. Так, словно не понимал, что Аня в жизни не попросит, но хочет, чтобы… Спустился ниже, коснулся иначе… И сама не знала, как, но… Чтобы к центру сконцентрированных ощущений. К ноющему и будто потяжелевшему центру…
— Пожалуйста… — Аня смогла выдавить из себя только тихий шепот, обхватывая ногами мужские бедра, вновь цепляясь за плечи, стремясь почувствовать поцелуй на губах. Глубокий и влажный. Такой, как сейчас хотелось чувствовать везде. Такой, чтобы дико стыдно. Чтобы до разложения на атомы.
И Корней это понимает. Потому что дальше действует в унисон — позволяет Ане скользнуть своим языком в его рот, а сам движет рукой под платьем вперед по бедру, чтобы тут же почувствовать влагу и жар… Чтобы поймать ее сбившийся выдох и тихое томное «м-м-м», чтобы сделать одно круговое движение… И поймать импульс непроизвольного ответного толчка бедрами навстречу…
Чтобы сделать второе… И снова ее бедра вперед, а губы втягивают его язык так, что понятно — ей все нравится… И хочется большего.
Она прогибается сильнее, двигается чуточку ближе, шире разводит бедра, давая больший доступ, интуитивно чувствуя, что так будет лучше… И Корней пользуется предоставленной возможностью — увеличивая амплитуду движений и их интенсивность. Просто гладит, просто скользит снаружи, без проникновений, желая сделать исключительно приятно…
Мнет грудь, чувствует, что Аня становится с каждой секундой, с каждым движением все более напряженной, что не может справиться с собой — хочет страстно. Кусает его губы, подается навстречу, когда он отрывается от ее рта, чтобы поцеловать в шею — как ей тоже очень нравится, запрокидывает голову, подставляя ее… И снова, очевидно, подставляет грудь…
