наутро на работу, сразу на крыльце попадаю в объятия начальника службы безопасности.
— Зайди ко мне, Никита Вадимович, — рычит он грозно. — Пахан уволить тебя решил. Сегодняшним днем. Так что пиши заявление по собственному…
— Не вопрос, — морщусь устало. Чем быстрее закончится эта бодяга, тем лучше. Смогу заняться квартирой и сбором вещей, а потом сразу рвану. День до Москвы. День до дома. Там небольшая передышка и сбор информации. А потом добегу до Сочи. Вот только нужно сразу там снять квартиру.
«Не торопись, а то успеешь, — корю себя за поспешность. — Василиди с нахрапа не возьмешь. Нужно действовать осторожно и по уму. А то немудрено сыграть в ящик».
— Тебя сейчас и рассчитают, — бухтит шеф, входя в узкую каморку безопасника. — Не знаю, какая шлея тебе под зад угодила. Тут как сыр в шоколаде катался! Бизнес хотел тебе по наследству передать. Думал, вы с Инкой свадьбу сыграете, нам с Люсей внуков заделаете. А ты…
— Извините, что не оправдал надежд, — чеканю негромко. И выйдя на улицу, улыбаюсь выглянувшему солнышку.
«А что, если близнецы действительно мои?» — проносится в голове шальная мысль. Янка тогда из одной койки в другую прыгнула. Стервоза мелкая… Но, если дети от меня, она бы сказала, что ли… Или сама до сих пор не разобралась, от кого залетела?
Гоню от себя шальные думки и, выехав на Лиговский, тащусь в пробке обратно домой. По дороге вбиваю в ЦИАН и на АВИТО данные квартиры.
Срочная продажа.
Тут же прикидываю, хватит ли мне этих денег на покупку квартиры в Сочи, и неожиданно понимаю, что в таком формате она мне там не нужна.
Яна!
Если удастся забрать ее от Василиди с детьми, то придется строить дом. И уж точно увозить куда подальше. Хоть в Москву… К тому же деньги могут понадобиться раньше…
Я не успеваю доехать до Васильевского, как уже объявляется какой-то агент недвижимости.
— Мы давно ищем квартиру в вашем доме. Но моего клиента интересует аренда…
— На какой срок?
— От года до пяти.
— Подходит.
— Когда можно будет заехать? — осторожно интересуется агент.
— Да хоть завтра, — весело ухмыляюсь я. — Если, конечно, сегодня все оформим…
— Не вопрос, — радостно тараторит он.
И уже к обеду следующего дня, я укладываю в багажник последний баул с вещами и сажусь за руль.
Ты не ждешь меня, любимая, но я еду!
— Черный Гелендваген, черный Гелендваген,
Ты в Москву несешься будто танк.
Будто бы под брагой, едешь ты зиг-загом
Черный Гелендваген, буйный шланг!
Напеваю я, выглядывая в зеркало заднего вида пристроившегося сзади барана на Гелике. Дистанцию не соблюдает, сука, поджимает все время. Никаких нервов не хватает. А я сейчас на взводе, только тронь! Никого пропускать не намерен. Мне к Яне надо. Тороплюсь. И так задержался на полжизни… Слова Инночки не идут у меня из головы.
Мои помогают? Ну, наверное…
Близнецы от меня? Возможно. Но такой человек, как Василиди, небось, сразу после рождения детей сделал все тесты. И точно знает, кому сказать спасибо. Даже подумать страшно, на что обрекла себя Яна. И главное, зачем? Узнай я о беременности, женился бы на ней обязательно. Может, раньше бы разобрался в своих чувствах. А то… дошло как до жирафа. Спасибо, хоть сейчас поумнел.
Я не строю планов. Просто топлю педаль газа в пол и смотрю на дорогу. Глупо сейчас что-то прогнозировать. Поговорю с отцом, с братом. Может, та же Евдокия скажет что-нибудь дельное. Губы сами расплываются в улыбке, стоит только подумать о младшей сестре. Перед глазами сразу плывут картинки. Вот Дуська маленькая. Моя вечная головная боль и постоянная подружка для игр. Мой хвостик, носившийся по пятам. Помню, как отгонял от нее сопливых женихов, а она злилась. Пять лет назад попробовал так же прогнать Агафонова. Но фиг вам! Этот тип сразу запал на сестру. И она, не сказав ни слова семье, просто встала и уехала с ним. Маленькая решительная курица. Уважаю ее за стойкость и жизнерадостность. Дуська, безусловно, предана семье без всяких условий. Да и Мишка ее любит… Даже представить страшно, попадись ей такая сволочь, как Василиди… Скрутил бы в бараний рог, а мы бы только ушами хлопали.
Нет, не вышло бы у него ничего. За Дуськой семья. Отец. Мы с Ильей. И даже Настя с Алиной. Никто бы не посмел над ней издеваться. Другое дело, Яна. Сирота, после гибели родителей оставшаяся с дедом и бабкой. Те тоже померли давно. Тетка вроде есть. Но она в Греции. А раз за человека некому заступиться, то его можно сломать. У абьюзера и так припрятан не один десяток приемов, начиная от психологического давления и заканчивая открытым рукоприкладством. И похоже, Василиди не чурается использовать любые методы воздействия. Вон, от Янки одна чахлая тень осталась… Куда делась та девчонка, которая отжигала со мной на Прасониси?
Скрежет тормозов отвлекает меня от воспоминаний. Гелик идет на обгон и за малым успевает увернуться в сторону и не въехать в Газель, идущую впереди меня. Прыткий грузовичок вырывается вперед. Я торможу, а дурацкий Гелендваген, вихляя, задевает мотоцикл, несущийся по правому ряду. Девчонку сносит с мотика сразу. Она подлетает в воздухе и падает плашмя на обочину. А парень, потеряв управление, вместе с мотоциклом падает в овраг. Гелик резко тормозит и замирает посреди дороги. А я, чуть объехав его, выезжаю в первый ряд. Торможу около проломленной изгороди и, схватив с заднего сиденья чемоданчик, несусь к пострадавшим. Кто еще окажет первую помощь, если не врач? Когда-то давно, еще в универе, я подрабатывал на скорой, чтобы набраться опыта. Много чего перевидал и из хирургии подался в эндокринологи. Спокойная работа без авралов и нервотрепки.
Гляжу вскользь на паренька, пытающегося оттолкнуть от себя мотик. Куда там, сдвинешь его. Но мальчишка жив, и это самое главное. Ожог. Перелом. Но это все заживет как на собаке. В молодости регенерация тканей хорошая. Искоса замечаю, как к нему бросаются другие водители. Помогают подняться. Позже гляну, что там. Сейчас важнее девчонка. Она лежит плашмя и не двигается. Но судя по положению тела, жива. И тут — как предписано в повестке небесной канцелярии. То ли отделается синяками, то ли помрет от шока. Никаких прогнозов. Все в руках высших сил. Может, поэтому среди хирургов так много верующих. Вот иногда кажется, выкарабкался человек, пошел на поправку. А потом раз, и умер. А за жизнь другого не дашь и копейки. А
