— повторяла она про себя, переодеваясь в зелёное домашнее платье. Переделала гульку, чтобы она была более «зализанной» по бокам, как любил муж, и поспешила на кухню, чтобы успеть нарезать хлеб. Единственное, что её пугало — это то, что белого хлеба не было и она взяла батон и бородинский.
«Господи, — взывала она к Богу, — помоги мне сегодня. Пусть у Павла будет хорошее настроение и он не станет придираться к тому, что на столе нет белого хлеба».
Женщина поставила на стол салатницу со свежими овощами, заправленными сметаной, как любил Павел, когда входная дверь открылась.
— Я дома, — прозвучал голос мужчины.
Лена набрала побольше воздуха в лёгкие и направилась встречать супруга.
— С возвращением! — произнесла ритуальную фразу женщина.
Она появилась в коридоре в тот момент, когда супруг снял обувь и надел тапочки.
— Ну, привет, — улыбнулся ей в ответ Павел, окинув Лену жадным взглядом. — Молодец. Сегодня ты выглядишь, выше всяких похвал.
Он обвёл пальцем овал её лица от уха до подбородка.
— Ведь можешь, когда хочешь, — мужчина одобрительно хлопнул её по ягодице. — Что у нас пожрать сегодня? — направился на кухню.
— Отбивные и картофельное пюре.
— Класс! — потёр руки от удовольствия Павел. — Всё, что я люблю.
Он вымыл руки и сел на своё место. Придирчивым взглядом проверил сервировку стола, наличие в салате достаточного количества сметаны, вдохнул аромат куска мяса, разрезал его, нажимая ножом сверху, отмечая, что отбивные получились достаточно сочные и хорошо прожаренные.
— Ммм, — улыбнулся, когда кусочек оказался у него во рту. — Великолепно!
Сегодня у тебя всё на «отлично» получилось.
«Я, вообще, хорошо готовлю, — хотела возразить ему Лена. — Причём всегда. Только у тебя всё зависит от настроения».
Мужчина прожевал мясо и принялся поглощать картофельное пюре, мягкое, горячее, воздушное.
Женщина задержав дыхание смотрела, как ест Павел. Но тревога нарастала с каждым мгновением.
— Подай хлеб, — ровным голосом приказал мужчина, смакуя очередной кусок мяса.
Лена с замиранием сердца поставила на стол плетёную хлебницу. Супруг выгнул бровь и отложил в сторону приборы.
— А где белый хлеб? — прищурив глаза поинтересовался он.
— Его нет, — сжалась женщина, уловив, как вспыхнул гнев в глазах мужа.
— Нет? — зашипел Павел вставая из-за стола и приближаясь к ней.
— Нет, — сделала она робкий шажок назад.
— Почему ты не купила хлеба?
— В магазине не было.
— Пошла бы в другой, — навис над ней Павел, тяжело дыша.
— Я поздно спохватилась, — честно призналась она.
— Поздно, — схватил её за волосы мужчина, оттягивая за них голову назад. — Ты выходила вечером на улицу? В этом виде? — пристально смотря в её глаза.
Лена молчала, не желая злить его ещё больше.
«Дура, — ругала она себя. — Какая же я дура! Подумать захотела! Доброты Толи испугалась. Страшно стало жить за чужой счёт. А сейчас это жизнь? — зажмурилась она и закусила щёку изнутри, чтобы не всхлипнуть, когда получила увесистую пощёчину. — Господи, о чём тут думать! Бежать надо, пока хоть кто-то хочет мне помочь. Ни мать, ни сестра не поддержат меня. Они боятся, что Павел может прийти и расправиться с ними, если они приютят меня. А Толя? Он готов рискнуть, — Лена прикрыла голову руками, когда мужчина отшвырнул её от себя. Она ударилась плечом о дверной косяк и застонала от вспышки боли. — Господи, — молилась Лена, — дай мне сил продержаться эту ночь…»
Павел что-то кричал ей в лицо, размахивал руками, брызжа слюной, но женщина не слушала его, она знала наизусть всё, что он мог ей сказать или сделать. Единственное, что пугало её, так это то, что чай со снотворными каплями он так и не выпил, а значит инцидент найдёт своё продолжение и в спальне.
«Ничего, — утешала она себя, глядя пустыми глазами на Павла. — Тело это оболочка. Оно всё стерпит. А душу я оставлю себе…»
Лена не сопротивлялась, так как знала, что сопротивление только вызовет всплеск агрессии у Павла, а так…
Но мужчина за волосы потащил её в сторону спальни…
Лена скрючилась, подтянув под себя ноги. Тело ныло, болело, дёргалось, дрожало… Слёзы… Если бы они могли облегчить страдания женщины. Если бы могли. Но они не могли, хотя текли и текли. Лена не всхлипывала, она плакала молча, открыв рот, ловя обжигающий лёгкие воздух. Сопли, размазались по подбородку.
Женщина не могла встать, но и не могла своими звуками злить мужчину, который распластавшись на спине, положа руки под голову, мирно спал. Уставший. Обмякший. Удовлетворённый.
Лена закусила губу, силясь приподнять голову, чтобы посмотреть который час.
«До того, как Павел уйдёт на работу, — судорожно вздохнула она, закрывая рот рукой, — ещё три часа. Столько я не выдержу. Надо, как-то подняться. Привести себя в порядок».
Но тело сопротивлялось желаниям разума. После нескольких попыток, стерев испарину со лба, она перестала возиться.
Женщина закрыла глаза, но сон не шёл к ней. Да, и какой может быть сон, когда тело пульсировало в такт сердцу. Тук-тук. Тук-тук.
Мыслей в голове Лены не было, только молитва о возможности освободиться, о ещё одном шансе, последнем…
Сколько их было? Этих последних шансов? Но сейчас она чувствовала, что если не вырвется из этого ада, то не выживет в нём. Сил, чтобы терпеть, больше не было. Она, словно глиняный сосуд, пуста. Толкни и черепки рассыплются… Безжизненные. Сухие. Никому не нужные.
Через какое-то время мужчина за её спиной завозился, потянулся, сладко зевая.
— Доброе утро, — как ни в чём не бывало, произнёс он и обнял Лену, чмокнув в затылок.
— Доброе, — выдавила она из себя, помня, что надо отвечать. Павел не любит, когда она молчит.
— Я в душ, — легко покинул он кровать, сверкая обнажённым, гибким, тренированным телом.
Женщина не успела ничего ответить, как он вышел из спальни.
Лена закусила край летнего одеяла и не сдерживая стон, который вырвался у неё из груди, поднялась на ноги. Разжала зубы, чтобы одеяло не тянуло её вниз. Два шага до полки, где стоит баночка с обезболивающим лекарством. Давясь слезами, она проглотила несколько таблеток.
Выдохнула.
С прикроватной тумбочки взяла упаковку влажных салфеток и вытерла ими лицо, шею, грудь, руки, живот… Ниже дотянуться она не смогла, так как каждое движение доставляло боль.
Пять шагов до шкафа.
Вдох. Выдох.
Она выбрала тёмно-серое домашнее платье в пол, с воротником гольф и длинными рукавами. Трусики надеть не смогла, да и под платьем не видно, что на ней нет белья.
«Надену позже, когда обезболивающее подействует», — решила для себя.
Самым трудным
