Меня передергивает от отвращения. Черный столько всего мне приписывает, а я вообще ни разу не была с мужчиной.
Может, сказать ему об этом? Может, тогда он наконец от меня отстанет? Нет здесь талантов, которые мерзавец ищет.
Хотя нет. Говорить бесполезно. Слова на него не действуют.
— Что у тебя с Резником? — мрачно спрашивает Черный.
“Ничего!” — тянет заорать, но я медлю и, выдержав паузу, даю совершенно другой ответ.
— Он врач, — произношу ровно. — У нас много общих тем. Вот мы с ним и обсудили медицинские вопросы.
Черный ухмыляется. Взгляд у него опасный. Шальной. Реакция абсолютно ненормальная. Хотя он и сам такой.
Темные брови сходятся над переносицей. Челюсти так крепко сжимаются, что кажутся квадратными. Желваки бешено пульсируют, а вены на шее вздуваются так сильно, что страшно представить, как зашкаливает давление крови.
Такое чувство, будто он… ревнует? Нет, бред какой-то.
— Резник сказал, что каждый, кто рискнет меня обидеть, будет иметь дело с ним, — тихо продолжаю я.
— Это вы так за обсуждением медицины подружились?
Последнее слово он выделяет так, будто оно матерное.
— Понимаю, тебя это удивляет, — бормочу. — Но да, знаешь, некоторые мужчины умеют общаться с женщинами, а не просто набрасываются на них в темных коридорах.
Черный молчит. А потом резко склоняется. На миг кажется, будто сейчас он зубами в мое горло вопьется. Но гад ведет носом по моей шее. От впадины между ключицами до подбородка. И выше. По скуле. К виску. Шумно втягивает воздух.
Нервная дрожь пробегает по телу. Холодная, предательская. В таком сильном захвате чувствую себя слишком слабой и беззащитной.
— Так ты поговорить хочешь? — шепчет на ухо.
И прикусывает мочку, заставляя меня поежиться. Еще и пряди моих волос между пальцами пропускает, точно играет с ними.
— Я ничего не хочу, — отвечаю твердо.
— Захочешь, — припечатывает Черный.
Отстраняется, чтобы опять поймать мой взгляд. Склоняет голову к плечу, пристально изучая меня.
— Выбора нет, — прибавляет хрипло.
От этой короткой фразы у меня мороз под кожей.
Черный оттягивает мой свитер, обнажая плечо. Явно намеревается пойти гораздо дальше, но вдруг замирает.
— Это что? — спрашивает отрывисто.
Ловлю его взгляд на царапинах, которые контрастно выделяются на моей светлой коже.
— Это ты, — роняю глухо. — Когда рвал одежду.
Его большой палец проходится по красным отметинам. Невольно содрогаюсь. Морщусь.
У меня чувствительная кожа. Наверняка, уже и синяки проступили от того, как он меня на диване зажимал и лапал.
Черный поправляет мой свитер. Запахивает медицинский халат.
— Я разберусь с Резником, — чеканит подонок. — Пора объяснить ему, что чужое трогать нельзя.
Чужое… это он так меня называет?
— А потом тобой займусь, — прибавляет жестко. — Давно пора. Зря я сразу затянул с этим.
Гад разворачивается и уходит.
Хочу крикнуть, что я не его, но слова не идут. Просто обнимаю себя руками, стараюсь унять лихорадочную дрожь.
9
Некоторое время просто стою и смотрю в пустоту. Мне с трудом удается побороть истерику. Напоминаю себе про визит к пациенту. Нужно проверить, как он. Я и так задержалась с осмотром.
Только мысли далеко. Не могу думать о работе.
Сейчас удалось выиграть время. Опять. Но вечно так ускользать не выйдет. Надо найти другой вариант. И лучшая идея, которая может быть, — выйти отсюда.
— А вы молодец, — говорит охранник, когда я подхожу к палате. — Пациент-то ваш оклемался. Глаза открыл, бормочет чего-то. Я и не думал, что очухается.
— Я был уверен, что помрет, — прибавляет другой охранник. — Мы когда его в мед блок тянули, уже прикидывали, как рапорт будем строчить, как объяснять этот труп.
Рассеянно бросаю что-то в ответ и прохожу в палату.
Пациент мотает головой. Глаза полуприкрыты. На лбу проступают капли пота.
Что же, это нормальная реакция. Надо просто сделать инъекцию, которую я и так собиралась. Должно помочь.
— Ого, какая ты, — присвистывает он, вдруг открыв глаза, после бормочет: — А эта… врачиха та будет? Ну та, жирная…
— Ваш врач я.
— Да? — его брови ползут вверх.
— Вам нельзя напрягаться, — продолжаю ровно. — Сейчас я поставлю укол, который поможет быстрее расслабиться и уснуть.
— А я не хочу спать, когда…
Он слабо вскрикивает, лишь стоит игле войти в тело. Кривится, пока я ввожу препарат. И отключается через пару секунд.
Осматриваю его. Наблюдаю за состоянием.
Механические действия помогают отвлечься. Пусть ненадолго, но я наконец могу выдохнуть.
Температура спадает. Процесс заживления идет неплохо. Еще рано делать точный прогноз, но если все и дальше так пойдет, то проблем не возникнет.
Ловлю себя на том, что не хочу выходить из палаты. Даже когда работа закончена, и больше здесь делать нечего. Помедлив, решаю зайти в операционную, проверить инструменты.
Тут всегда есть чем заняться. Отправить что-то на стерилизацию. Посмотреть, какие препараты нужно заказать.
Я уже заметила, что Светлана Викторовна относится к таким вещам не слишком внимательно. Хотя понятно. Для нее важнее совсем другие заботы.
Кривлюсь. Затылок наливается свинцовой тяжестью.
Это все от нервов. Напряжение сказывается. Мечтая стать врачом, я понимала, что это тяжелая работа. В начале карьеры вообще надо сразу привыкнуть к бессонным ночам, к бесконечным дежурствам. Знала, меня ждет долгий путь.
Но разве могла представить такое?
Стоит прикрыть глаза — сразу всплывает лицо Черного. Его горящий взгляд. Животный оскал.
Накрываю ладонью горло. До сих пор чувствую его прикосновения там. Невольно растираю кожу, пытаясь их стереть.
Да сколько же он будет меня лапать…
Передергиваю плечами.
Я не уверена, что Резник сможет помочь. Его прозвище произвело сильное впечатление на Черного. Но совсем не то, которого я ждала.
Этот мерзавец разозлился. Пришел в дикую ярость.
Но все-таки ушел. Разбираться. И обещал вернуться за мной, когда закончит. Только я не думаю, что ему удастся быстро справиться с Резником.
Хорошо бы он разбирался недели две. Как раз успею отсюда уехать.
Остаток дня проходит без приключений. Когда заканчивается смена, отправляюсь в свою комнату и закрываюсь на замок. Принимаю душ, отчаянно пытаюсь смыть ужас под горячими струями воды.
Укладываюсь в кровать, но вздрагиваю от малейшего шороха. Сама не понимаю, как мне в итоге удается заснуть. Наверное, усталость уже слишком сильная. Отключаюсь, несмотря на напряжение. Тревога изматывает.
***
— Ну что довольна? — резко спрашивает Светлана Викторовна, с грохотом захлопывает дверь кабинета.
Отрываюсь от изучения документов.
— Чем? — хмурюсь.
— Своими подвигами, — раздраженно заявляет женщина и усаживается передо мной, вид у нее такой, будто она придушить меня готова. — Только не строй из себя дуру, не притворяйся, что ничего не слышала.
— Я и правда не понимаю о чем вы, — говорю ровно.
— Серьезно? Никто тебе не сказал?
— Нет, — поджимаю губы. — Что произошло?
Светлана Викторовна фыркает и качает головой.
Она не верит мне? Доказывать не собираюсь. Кто мне должен был рассказать? И главное — что именно? С охранниками почти не общаюсь. Есть еще медсестры, но обсуждаем мы только работу. Тут такая атмосфера, что каждый сам по себе. Резкий контраст с нашей дружной группой в универе.
— Ночью драка была, — наконец говорит Светлана Викторовна. — Догадываешься, кто с кем разбирался? Охранники еле их растащили. Еще и сами при этом получили. Мне пришлось швы накладывать.
Холод сводит желудок.
— Ну что молчишь? — хмыкает Светлана Викторовна. — Такие мужики за тебя дерутся. Нравится, да?
— Нет, не нравится, — отвечаю. — Как это может нравиться? Я хотела уехать. Я же вам сразу сказала.
