тоном произносит Багров. — Обещаю, что мозоли у тебя будут, но уже от других… удовольствий.
— Багир, не злись на пацана, — вступается Стас, еще кто-то его поддерживает. Приятно, ничего не скажешь. Хоть командир и грозный, но ребята в стороне стоять не стали. — Пацан пересрался, перенервничал, вот пар и выпускает, по-другому ведь не умеет, — стоило нам со Стасом встретиться взглядами, мороз по коже пробежал. Злится.
— Научим, — бросает холодно Багиров.
— У него стопудово памперс мокрый, — ребята делают вид, что смеются. Не хотят, чтобы меня наказывали. Но есть и такие, которые смотрят на меня, как на кусок никчемного дерьма.
Я как раз закончила делать перевязку. Багиров спрыгнул на землю, потянулся за окровавленной футболкой.
«Надо надеть чистую и сухую», — чуть не сорвалось с языка. Какое мне дело? Пусть надевает что хочет. Да и нет у него, скорее всего, сменки, они ведь раненых везли.
— Свободен, — кидает мне, даже не поблагодарив. — Все по машинам, выдвигаемся, — отдает приказ, тут же все зашевелились.
— Я тебе язык отрежу, — шипит Стас, подхватывая мой рюкзак. Хотела ему ответить, но нас догнал Леха.
— Не бери в голову, Серый. Командир злой из-за всей этой ситуации с Каручаевым и его псами, завтра и не вспомнит о тебе.
— Я и не боюсь, — хриплю себе под нос.
— Ну и зря, — рычит все еще не остывший Стас. — Он может тебя заставить копать окопы несколько дней с передыхом на сон и еду. Даже в туалет будешь в окопах ходить, — спорить желание пропало. Не хочу я копать окопы. Теперь я понимаю, чем именно угрожал Багиров.
— Серый, а у тебя есть девушка? — спрашивает Леха, когда мы трогаемся и едем дальше.
Его вопрос не удивляет. Наверное, его задают друг другу постоянно, а я человек новый. Только напрягает, что прозвучал он после того, как майор публично намекнул на мою нетрадиционную ориентацию. Какой нормальный мужик будет краситься? А я на этом вопросе подвисла.
— Есть, ребенок у нее. Деньги нужны на реабилитацию, поэтому я здесь, — коротко рассказываю историю тети и племяшки. Леха присвистывает, смотрит на меня в зеркало заднего вида – с уважением так. Ну, я почти не соврала, поэтому мне не стыдно.
— Смотри не обожгись, — серьезно предупреждает он. — Бабы – они какие… делают вид, что любят, а на самом деле используют в своих интересах. Ты жизнью рискуешь, деньги ей шлешь, а она с другим там может замутить.
— Моя не такая. Она не предаст и дождется, — и тут тоже не вру. Просто не могу сказать, что у нас родственные, а не любовные отношения. Стас молчит, о чем он думает, даже не представляю, но вроде не злится.
— А у тебя девушка есть? — не то чтобы мне очень любопытно, просто решаю перевести тему.
— Есть у него баба, длинноногая блонди, — смеется Стас, подключаясь к нашему разговору. — Классно сос… сосны рубит… в сибирских лесах, — резко обрывает себя и начинает закашливаться. Забылся, но вовремя вспомнил, что я не парень, и при мне так шутить не стоит.
Леха беззлобно попросил его заткнуться, не обратив внимания на поведение друга. Обычно ведь парни смело договаривают свои мысли.
Какие она именно сосны рубит, догадаться несложно, я все-таки медик.
— Надеюсь, под корень хоть рубит, а то потом остатки выкорчевывать приходится хирургам… лесным или полевым хирургам, — хмыкнула я. Леха рассмеялся, а Стас пригрозил отрезать мне язык.
Алеста
Оранжевое солнце скрылось за горизонтом. Удушливую дневную жару сменил прохладный вечер. Опустив немного стекло, я наслаждалась потоками ветра, который приятно обдувал лицо. Стас посапывал на переднем сиденье, Леха вел джип и слушал музыку.
Мне спать не хотелось, но я сидела с закрытыми глазами и наслаждалась тишиной, которую нарушали лишь негромкая музыка и рев двигателей. Мы ехали по пустынной местности, здесь не было никого кроме нас. Ложное ощущение покоя и мира.
— Через час где-то сделаем небольшой привал. Отольем, поедим и двинемся дальше, к утру должны добраться до места, — прерывает молчание Лешка. Мой желудок при упоминании еды издает неприличный звук, хорошо, что в салоне играет музыка.
Стаса не пришлось будить, он сам открыл глаза, когда мы подъехали к месту стоянки. Я не спешила выходить. Леха предупредил, что парни сейчас пойдут отлить. Не хотелось еще раз нарваться на разгневанный взгляд Багирова. На улице было темно, и лишь свет фар освещал местность. Я подглядывать не собиралась, но вдруг нечаянно гляну, а майор опять начнет кричать, что я не мужик.
Кинув на землю спальники, рюкзаки, у кого что нашлось, мы расположились прямо на земле. Распаковали несколько сухпайков, приступили к разогреву консервов на сухом спирте. Не могу сказать, что армейская еда мне нравится, но сейчас я готова была съесть все что угодно.
— Серый, может, тебе лучше не ужинать? — открывая металлическую банку, смотрит на меня Леха. Я готова была вцепиться в эту тушенку и съесть ее холодной, а он мне говорит не ужинать? — На такой жаре консервы могли и подпортиться, а у тебя желудок слабый, — поясняет он для всех. Вот стукнуть бы его чем-нибудь. И Стаса с его легендой заодно.
— Оставь парня, пусть поест, — встрял Стас, достал шоколадку и протянул мне. Еще бы чаю или кофе, но наглеть я не стала. Мне досталось жаркое с курицей, которое я с удовольствием уплетала, пока парни шутили и грели следующие консервы.
Багиров ел тушенку из говядины. Аккуратно так ел, будто совсем не проголодался.
— Извини, — наклонившись ко мне, шепнул Стас. — Придется терпеть мат или затыкать уши, — то, что мы шушукаемся, привлекло внимание Багирова. Он застыл с полной ложкой тушенки, хмуро и подозрительно глядя на меня.
— Я не видел, чтобы она с кем-то общалась. На первый взгляд девочка хорошая, серьезная, а там – кто ее знает? Может, на гражданке у нее кто-то есть, — несмотря на то, что говорить мне было сложно, хотя я всю дорогу чем-то лечила горло, старалась говорить громко, чтобы меня услышал
