сказать? Не знаю… Но начинать с фразы «Я не виноват», ему точно не стоило.
— Ветер! Ты всё-таки здесь! — как мальчишка, Федя машет руками и бежит мне навстречу, расталкивая зевак, столпившихся в зоне прилёта. Пока растерянно кручу головой, прислушиваясь к струящейся со всех концов русской речи, Грачёв выдёргивает из моих рук чемодан и как в детстве, душит в своих объятиях. — Я нисколько в тебе не сомневался, старик!
— Дело есть дело, — пожимаю плечами, не желая ещё больше бередить душу горькими воспоминаниями. Да и вообще закрываю ту на амбарный замок: жить прошлым — неблагодарное занятие.
Марьяна
Как зачарованная сверху вниз смотрю на белоснежную перину облаков. И вроде ничего особенного! Я не первый раз в самолёте, да и какого только неба не повидала за свою жизнь. Но отчего-то именно сейчас не в силах отвести взгляд от иллюминатора.
Мы уже пристегнули ремни, спинки кресел привели в вертикальное положение и даже спрятали по карманам мобильные — вот-вот наш самолёт пойдёт на посадку.
— Смотри, какой огромный! — толкаю Осина в бок и уговариваю выглянуть в окно. Моменты, когда в небе встречаются два самолёта, завораживали меня с детства и невольно заставляли вжиматься в кресло. Вот и сейчас чуть выше нас парит, как опасный орлан, здоровенный боинг. Его крылья отсвечивают в ярких лучах солнца, а красно-зеленые огоньки игриво подмигивают, словно шлют привет.
— Ну и махина, — кивает Влад. — Наверняка летит из-за океана.
— Мы на таком с папой летали на Кубу, когда мне было тринадцать, — неосторожно срывается с губ. И как бы сильно я ни ненавидела отца, и в моей жизни было то, за что стоит, наверное, сказать ему спасибо.
Осин чувствует заминку и без лишних слов берёт меня за руку. Мой отец — тема номер два, о которой мы не говорим.
Ещё несколько минут я зависаю между Владом и созерцанием огромного боинга, а стоит последнему исчезнуть из зоны видимости, ощущаю странную пустоту на сердце. Списываю её на неприятные ощущения в ушах от снижения, а Влад и вовсе трактует моё состояние по-своему:
— Не волнуйся, Яшка. Я каждую минуту буду рядом. А если что…
— Никаких «что». Мы справимся!
Стоило Владу дать добро на сделку с дедом, как Чертóв вцепился в него мёртвой хваткой. И пока урегулируются вопросы с Марусей, Дьявол решил по полной испытать внука.
— Кто такой этот Сол Моррис? — перевожу тему разговора в деловое русло. Именно по вине этого самого иностранца, нам пришлось резко сорваться в столицу.
— Если я правильно понял деда, Моррис — это тот самый тип, который хотел выкупить его бизнес, но остался с носом, – пожимает плечами Влад. Он ни капли не бизнесмен. Его мечта — проектировать дома и наблюдать, как потом из обычных чертежей на улицах города вырастают настоящие здания. Поэтому все эти деловые ужины и разговоры ему чужды. Впрочем, как и мне. Но разве у нас есть выбор?
— И зачем тебе с ним встречаться?
— Моррис не оставляет надежды забрать всё.
— Это решать не ему…
— Твоя правда. Значит, дед хочет проверить моё знание английского, — хохочет Осин. — Этот Моррис из Штатов вроде.
— Тогда мы зря едем, — смеюсь в ответ, вспоминая, как Владик коверкает звуки и путается во временах.
— Вся надежда на тебя, Яшка! – острит он и крепче сжимает мою ладонь. Осин волнуется. Сильно. Не на шутку. Это перед Чертóвым и Мориссом стоят вопросы бизнеса, у Влада на кону – дочь…
— Я буду рядом, — кладу голову на плечо парня. — Заговорю этого Морриса до чёртиков, чтобы ближайшим рейсом улепётывал обратно.
Шасси самолёта касаются земли. В ушах всё ещё гудит от перепада давления, а перед глазами ежесекундно меняется картинка: получение багажа, толпы спешащих пассажиров, таксисты, уверяющие, что с ними, хоть на край света… Мы с Владом по привычке держимся за руки, чтобы не потеряться в этом огромном муравейнике из незнакомых лиц, и пытаемся найти выход к Аэроэкспрессу, как вдруг слуха касается до боли знакомый голос. Низкий, с лёгкой хрипотцой и бархатистыми нотками. Я узнаю этот голос из тысячи… Как и его обладателя…
Остановившись посередине аэропорта, как сумасшедшая, верчу головой, едва совладав со взбесившимся сердцем, которое вот-вот выпрыгнет из груди. Осин с тревогой смотрит на меня, дёргает за руку и о чём-то спрашивает — я не разберу. Как и не могу отыскать среди сотен чужих лиц одно — родное и, что греха таить, любимое. Несмотря на обиды и жгучую боль, годы разлуки и его предательство.
— Яшка, милая, да что с тобой? — Осин встаёт стеной перед моим носом и тёплыми ладонями касается щёк, вынуждая посмотреть на него. — Что случилось?
— Ветров, — шепчу одними губами, а у самой в глазах стоят слёзы. — Я слышала его голос.
Влад, как и я до этого, начинает крутить головой, но, разумеется, никого не видит.
— Тебе показалось, — большими пальцами Осин собирает с моих щёк слезы, а потом прижимает к себе. Неистово. Жадно. Так, чтобы не сомневалась, — он рядом. Всегда. Несмотря на любые ураганы и ветра.
До особняка Чертова мы добираемся ближе к вечеру. Величественный дом в три этажа за высоким забором и вылизанной территорией расположен на окраине столицы в таком же пафосном коттеджном посёлке. У порога нас встречает пожилая женщина в белоснежном переднике и аккуратно забранными седыми волосами. С мягкой улыбкой на морщинистом лице она проводит нас в светлую гостиную и предлагает обождать Чертова на одном из диванов, расставленных полукругом. Чуть позже она приносит нам кофе и рахат-лукум, а потом оставляет одних, обещая, что Чертов в скором времени освободится и спустится к нам.
— Красивый дом, — первой нарушаю неловкое молчание.
— Да, — кивает Осин, продолжая осматриваться. — Я был тут в последний раз лет в десять, когда бабушка ещё была жива. Здесь ничего не поменялось с тех пор.
— Но и не выглядит старым, — пожимаю плечами. Дом Чертова вообще ни разу не соответствует угрюмому образу старика. Здесь всего в меру: нет излишней роскоши, но чувствуется достаток хозяина, всё сияет чистотой, но не стерильной, как в музее, а вполне живой и уютной. А ещё здесь очень много света.
— Тоже
