– Нет… – молю со стоном, в нелепой попытке сдвинуть его хоть на миллиметр. – Пусти! Пусти!!!
– Я. Поеду. С тобой, – вдалбливает спокойно и с расстановками. – Павел отгонит машину и сразу поедем. Сразу же, Линда.
Нервно тяну носом воздух и прикрываю глаза в тот момент, когда Куманов проходит мимо. Увиливаю от зрительного контакта, не смогу даже мысленно соврать. С трудом дожидаюсь его возвращения и вылетаю из дома, с разбега пытаясь прыгнуть в машину.
– Куда, мать твою! – рычит Эмир вполголоса, выуживая меня за талию. – Пассажир!
Шарахаюсь в сторону, оббегаю машину, плюхаюсь на соседнее с водительским место и тарабаню:
– Быстрее, быстрее, быстрее!
– Пристегнись, – щёлкает своим ремнём и размеренно выезжает за ворота, постепенно ускоряя стального коня и успокаивая меня: – Уверен, Павел приумножил. Намеренная провокация, обычное дело. Чем быстрее Дмитрий раскачается, чем быстрее выдаст нужную информацию, тем быстрее разберёмся. Втёрся в доверие и рубанул – такая у Павла тактика. Рабочая, должен заметить. Ты со мной, Линда?
– С тобой, – вторю на автопилоте, не слишком-то вслушиваясь. Тяжело слова разбирать за долбатнёй в ушах, смысл воспринимать – и того подавно.
– Лично я думаю, спектакль от начала до конца. Сама говорила, с ножичком он на «ты», метнул и дело с концом.
– Может, он только размахивать умеет, – подключаюсь вяло, до онемения в пальцах стискивая дверную ручку.
– Две минуты, Линда. И ни одной попытки приблизиться к тебе, на сколько я понял. Я правильно понял?
– Правильно…
– Конечно, правильно, – хмыкает чрезмерно самодовольно. – Я умён. И проницателен. С интуицией никаких проблем, да и нутро ещё не подводило… – медленно поворачиваю голову, в изумлении расширяя глаза. Улыбку пряча, боюсь улыбаться, а вдруг страшное уже случилось, а я тут зубы скалю? Но этот стервец нарочно из скорлупы выколупывает. – Как зовут?
Конечно, он догадался, с чего меня вихрем огненным закрутило. Один из немногих, кто знал, что стартанула я годы назад уже будучи беременной.
– Надей назвала, – отогреваюсь на градус, произнося имя своей малышки, – Надеждой.
Эмир сворачивает в сторону города, а я, опомнившись, прокладываю маршрут в навигаторе и ставлю телефон на подставку.
– Девчулина… – тянет со смаком, но добавляет с гордостью: – А у меня – пацан. Марк. Лилия хотела Святославом наречь, нравится ей… пришлось пояснить, что если парень будет в папашу, то в школе его зачмырят. А я не хочу, чтоб моего парня чмырили. Продавил. Нервов потрепал знатно, но продавил.
Губы сами в неуверенной улыбке расплываются, а вопрос слетает с языка:
– И на кого похож?
– На меня, разумеется! – гаркает с возмущением. – Я один сплошной доминантный ген.
Грузин он у меня. Красивый, чёрт, повезло его сыну несказанно. Впрочем, и Лилька хороша, ребёнку достался счастливый билетик ещё на стадии внутриутробного развития.
– Так на что надеешься, Линда? – вздыхает друг. – Что узнает или что не узнает?
Открываю рот для однозначного чёткого ответа, но захлёбываюсь им, так и не вытолкав.
– Не знаю, судя по всему, – мямлю с неохотой.
– Нельзя так, Линда, – точит свою пилу укора, набирая обороты. – Знаешь, что нельзя. Не по-людски. Страшно, понимаю, реакцию и сам предугадать не могу, но шанса он заслуживает. Не ради себя, тут, врать не буду, пропасть во взглядах, но ребёнок должен как минимум знать отца. А там…
– Прекрати! – выкрикиваю с истеричной ноткой. – Немедленно прекрати это!
– А я не понимаю, – на мгновенье отпускает руль и разводит руками, придерживая его снизу коленом. – Вот хоть ты тресни не понимаю. Что за трусость? Что тобой так завладело? Почему сорвалась, не попрощавшись даже?
– Да потому что не была уверена, что от него беременна! – взрываюсь и распадаюсь на части. – Не знала! Посчитала, прикинула, и так возможно и эдак! Что я ему скажу?! Ах, Пашенька, я беременна, но ты не психуй, может от женишка своего бывшего, авось пронесёт!
– Не подумал, – брякает Эмир коротко и ерошит волосы, подвиснув на время.
– Не подумал, – передразниваю по-детски, не выдерживая паузы.
– Ладно, допустим… сейчас, полагаю, интриги нет?
– Его, – бурчу сквозь зубы.
– И в чём проблема?
– А ты не помнишь? – смеюсь нервно и выдаю язвительную тираду: – Какая память у людей короткая, как быстро всё стирается, что лично не колышет!
– Не обижусь только потому, что ты на нерве, – шатает мою совесть угрюмым голосом. – И я прекрасно помню, Линда. Прекрасно. Но это лишь слова. Ты даже представить себе не можешь, какая буря в груди мужчины бушует, когда он слышит те самые слова от женщины. Как сердце разрывает, как собирает, чтобы снова подорвать. Неописуемо.
– Ты кое-что упускаешь, – хмыкаю невесело. – От любимой женщины, Эмир.
– Согласен процентов на восемьдесят, – лавирует в потоке моей абсолютной убеждённости. – И оставшиеся двадцать – хороший шанс. Достойный проверки, так уж точно.
– Я хотела, – почти шепчу, скрывая дрожь. – Вероника Павловна почву прощупывала… но там… ему это не нужно, Эмир. Прямо сказал, как на духу, матери своей. Уж кому-кому, ей бы врать не стал. Детей не хочу. Семью не хочу. Всё устраивает. А я… я ведь на подлость пошла.
– Какую? – хмурится друг, бросая беглый встревоженный взгляд.
– Это не случайная беременность, – выпаливаю, зажмуривавшись. – Это мой выбор. Я его обманула, умолчав, что не пью таблетки. Я позволила, разрешила, сказала «можно». И он поверил… так бы не стал…
– Твою… – начинает было, но перебивает сам себя: – Это не важно.
– Ещё как важно… сам знаешь, что важно, – выговариваю старательно, с трудом сдерживая слёзы. – Я так хотела её, свою девочку, от него хотела… с Ларионовым не получилось забеременеть, какова была вероятность? Но я так отчаянно мечтала об этом, что простила саму себя. Убедила, что это нормально, что ему даже знать не обязательно, у него своя жизнь, а у меня – моя малышка. Или малыш, неважно было… Кроха. Счастье. Семья. Любовь… понимаешь?
– Конечно, – уверят хрипло и находит мою руку, сжимая. – Конечно, Линда. И я тебя не осуждаю. Правой не считаю, но и не осуждаю, клянусь.
Выталкиваю из груди нервный выдох со звуком боли и облегчения. Хоть кому-то рассказала… хоть перед кем-то покаялась… И, зараза, всё-таки уболтал меня! К дому уже подъезжаем и напряжение вновь начинает нарастать.
– Не нагнетай, – пытается вразумить, когда я невольно стискиваю его ладонь. – Две минуты потерпи.
Не могу.
Вываливаюсь из машины, опрометью бросаясь к подъезду. На ходу пытаюсь ключи достать, сумку роняю, подбираю неловко, коленями на асфальт падаю, не в состоянии в руках её держать, копошусь, перебираю хлам ненужный, пока он не приседает и не забирает её, буквально через пару секунд выуживая ключи.
И вновь несусь, саму себя обогнать пытаюсь, время опередить, свет, звук, кошмары свои позади себя оставить, но они быстрее. Овладевают разумом, лишая самообладания, воли, концентрации. Перила сшибаю бедром, шпильки мешающие скидываю, а Эмир рядом идёт. Спокойный, размеренный, туфли успел подобрать, даже шага не ускорил, а следовать продолжал наравне.
– Девятая, девятая! – в припадке уже, в несознанке, на дверь нужную пальцем тыкаю, пот холодный со лба ладонью вытираю, пока он открывает.
Врываюсь.
Из одной комнаты выбегает Вероника Павловна, но я проношусь мимо, прямиком в детскую. Замираю у кроватки и почти теряю сознание, обмякнув всем телом.
– Марку понравится, – довольно хмыкает за моей спиной Эмир и притягивает к себе, обхватив рукой под грудью и помогая удержаться на ногах.
Надюша возится, сквозь сон уловив движение, поскрипывает ворчливо, всё никак пристроиться с удобствами не может.
– А характер – в отца, – фыркает Эмир сдавленно.
– И аппетит, – хихикает из коридора Вероника Павловна, но тут же шикает строго: – А ну брысь оттуда! Притащились… ночь на дворе, а они смотрины устроили… хоть бы дыхание перевели, точно гончие в упряжке…
