Не представляю себе, чтобы в медовый месяц можно было обойтись без ежевечерних полежалок-обнимашек. И тем более в официальную первую брачную ночь. Буду сидеть, как птичка, в гнездышке Эдуарда и ждать его. Выключаю музыку и верхний свет, оставляя ночник у входа, и ложусь.
И вдруг в тишине слышу и вижу, как в несколько рывков поворачивается ручка двери.
Вскакиваю с кровати, как ошпаренная. Кто может без стука войти ко мне ночью?! За пару секунд я мысленно перебрала разные варианты входящих, в порядке очередности.
Прежде всего Иван, которому я наверняка не только попортила нервы, но и месячную премию, а то и карьеру, и даже не извинилась. Потом Петя, который решил познакомиться со мной поближе — не зря же так широко и задумчиво улыбался своей челюстью-экскаватором. Следом горничная, которая внезапно заговорила на русском без акцента и предложила мне устроить побег за круглую сумму. А потом и Ярик с сонными глазами лунатика, решивший исполнить свой супружеский долг. Но главный...
— Мне сказали, ты еще не спишь. И спрашивала меня, — вошел, конечно, Эдуард.
Вот если бы у меня был телефон, он мог бы мне позвонить, чтобы не пугать. Уф, прижимаю руку к скачущему тушканчиком сердцу и снова забираюсь в постель.
Он включает верхний свет, подходит и усаживается в то самое кресло рядом с кроватью и неподалеку от прекрасных роз. Он в том же костюме, что и ТОГДА и в легком светло-сером плаще сверху — похоже, на улице дождь.
Я смотрю на этого шикарного мужчину, обновляя в памяти выражение его глаз, мимику, тонкий аромат. Вижу тени под глазами — следы усталости, наверное. Только стремлюсь проникнуть взглядом в расстегнутый на три пуговицы ворот рубашки и сразу чувствую, как внутри меня что-то дрожит от радости и надежды. Но одновременно я все же испытываю и смущение, и неуверенность маленькой девочки рядом со взрослым мужчиной.
Вижу, что его волосы чуть растрепались, но дотянуться до них рукой и пригладить я не решаюсь. И тут же с улыбкой вспоминаю, как мое тело отказывалось ему сопротивляться, расслаблялось под его умелыми ласками и ждало его власти над собой.
— Мы как-то неожиданно расстались, — говорю чуть слышно и провожу по кисти его руки кончиками пальцев. — А потом мне вообще сказали, что вы уехали.
Он поднимает бровь:
— Ну, знаешь, это слишком! Даже с охраной уже на «ты», так почему не со мной?..
— Я постараюсь, — выдавливаю из себя. — А можно, я буду называть вас, то есть тебя Эдиком — так короче?
— Конечно, Маш. И даже Эдом не запрещается. Я ездил встречать важного клиента, — мужчина берет мои руки в свои, и я с недоумением вижу сбитые в кровь костяшки пальцев его правой руки. — Думал, ты давно спишь, обнимая плюшевого мишку.
Снова непонимающе смотрю на Эдика. Какой еще мишка?! Я не брала ничего подобного с собой из дома.
А потом мы оба переводим взгляд на не до конца опустошенный баул.
— Там среди великолепной одежды еще и мягкие игрушки, что ли, есть?! — спрашиваю.
— Да. А ты удивительно не меркантильная девочка! — смеется.
Он засовывает руку в недра объемистой сумки, нащупывает и вытаскивает бархатного, цвета молочного шоколада обаятельнейшего медвежонка. Похоже, Эдуард сам укладывал подарки для меня. А может, и выбирал. Сглатываю слюну, с наслаждением принимая игрушку; миша еще и кряхтеть начинает в моих руках. Но нет, не сейчас; сразу же откладываю его на дальний угол кровати.
— Спасибо тебе огромное за подарки! И за мишку тоже. Мне очень, очень приятно! Но я уже не ребенок и не девочка, как ты знаешь, — поглядываю на него снизу вверх.
— Для меня ты всегда будешь маленькой девочкой, — произносит он таким бархатным тоном, что я даже глаза прикрываю от блаженства.
— Ты останешься со мной? — почему-то шепчу я, мечтая прижаться к его груди, лучше обнаженной.
Уголки его губы дрогнули. Хмыкает.
— Хочешь продолжения, страстная девочка? Тебе не понравится физиологически. После первого раза стоит выждать хотя бы дня два-три.
Точно: у меня почти что перестала кровить специфическая ранка, но сейчас чувствую, как будто опять.... А просто обниматься взрослому мужчине с малолеткой не интересно, конечно. Смотрю на него и понимаю: ему надо много любви. И еще дел у него полно всяких, кроме меня.
А я хочу, чтобы он не спешил уходить, хочу видеть опять выражение удовлетворения и благодарности на его лице, а потом и услышать в свой адрес «люблю», чтобы понять, что у нас все хорошо. Что я для него не просто инкубатор, ферма для вынашивания его ребенка. Хочу увидеть этого мужчину расслабленным, умиротворенным и доверчиво спящим рядом со мной.
— Но мы можем что-нибудь придумать, — обнадеживает он, окидывая меня цепким взглядом и стягивая с себя плащ.
Глава 6.
Улыбается, как сытый кот. Его усталость будто рукой снимает. Заметно, что теперь всем Эдуардом снова руководит «хозяин», тот самый, который живет ниже его живота. Глаза мужчины блестят. Брюки явно опять малы. Пуговицы рубашки того и гляди посыпятся горохом из-под нетерпеливых рук; лучше бы мне доверил.
Я чувствую силу этого мужчины. Буквально. Даже на расстоянии. Он как бы накрывает всю маленькую меня тягучим взглядом и медленной улыбкой, обещающими очень многое. И у меня опять мурашки дружно бегают по спине, и сердце скачет, подпрыгивая. А что будет, когда подойдет...
Сглатываю слюну, глядя на него, словно от голода. А он, наверное, воспринял мое движение буквально. Или сам проголодался. Говорит в телефон:
— Еду неси, какую найдешь. И шампанское, именно то. Да, можешь отойти. У тебя пять минут.
— Я очень пить хочу, — говорю.
Он поднимает бровь, идет к холодильнику, открывает. Вижу ряды минералки и соков в стекле, — как я не догадалась заглянуть? Эдуард берет наудачу пару бутылок и приносит мне. Отвинчивает, протягивает. С наслаждением пью прямо из горлышка горьковато-сладкий гранатовый сок, а мужчина, полуприкрыв веки, следит за моим ртом.
Потом подходит вплотную, забирает пустую бутыль, наклоняется и целует, мягко положив ладонь на затылок. А вторую руку заводит спереди под маечку моего летнего пижамного комплекта. Чувствую, что мои соски сразу превращаются в твердые бусины, а губы требуют продолжения.
Но скоро сюда придут, и он отрывается от меня, расправив мою одежду.
Он весь манерный, вальяжный, с гигантским самомнением. И он прав: влюбиться в него можно по щелчку пальцев. Шикарный мужчина. Такой весь продуманный, и власть его над слабой половиной человечества почти безгранична. Вот только интересно, почему ни одна женщина пока добровольно не родила ему ребенка?!
Чем дольше я нахожусь рядом с Эдиком, тем больше радуюсь, что рожу от него. Ради блага для самого его наследника. То, что папаша настойчиво-обаятельный в высшей степени, наверняка передастся его сыну или дочери. А вынашивать и рожать детей вообще стоило бы, по большому счету, только от лучших мужчин. Правда, критериев отбора может быть очень много: лучшими бывают и в заботе, и в трудолюбии, и в великодушии, например.
Возможно, во мне уже зреет плод. Я очень этого хочу. А если нет, то с каждым новым интимным общением с Эдуардом, шанс забеременеть будет выше. Ну и когда-нибудь потом, может же такое быть, что я стану этому человеку настоящей женой. Когда научусь его понимать и верить. Если смогу.
Стучат.
— Входи, — разрешает Эдуард.
Снова вкатывается столик. У меня сердце проваливается в пятки. Но входит не Ярик, а Иван.
Вижу расплывающийся багровый синяк под его глазом. И вспоминаю сбитые костяшки пальцев хозяина отеля. И еще замечаю, что здоровенный охранник старается не поднимать глаз от пола. И как будто даже слегка вздрагивает, приближаясь к Эдуарду. А тот молча, несколько долгих минут изучающе смотрит на него в упор, потом разрешает уйти. И — честно, я заметила, что Иван идет к выходу гораздо быстрее, чем входил. Он явно боится Эда. А я? Я почему-то, вроде бы нет.
