важно, чтобы ты знала высокопоставленных членов семьи, их жен и их положение. Я оставлю тебе iPad, на который Кармен сможет загрузить все эти подробности, изучи это так, как ты готовишься к экзамену, — добавляет он, — потому что я ожидаю, что ты будешь знать каждое слово. Важно, чтобы ты не ставила меня в неловкое положение на любых мероприятиях, которые нам, возможно, придется посещать вместе. Благотворительные вечера и тому подобное. — Он хмурится. — Надеюсь, ты не собираешься спорить со мной по этому поводу?
Его голос снова холодный, сдержанный и официальный, и я проглатываю комок в горле. У моего мужа так много разных сторон, и я не понимаю ни одной из них… что заставляет его переключаться с одной на другую.
— Нет, — тихо говорю я.
— Это приятно слышать, — говорит Лука, искоса поглядывая на меня, пока идет к шкафу. — Теперь на мне большая ответственность, София. Мне нужна женщина, которая могла бы быть хотя бы приличной женой для этой семьи и для меня.
Его резкий тон говорит мне все, что мне нужно знать о том, насколько он верит в то, что я смогу это сделать. И правда в том, что у него есть все основания так себя чувствовать, я не хочу быть здесь, я вообще не хочу быть его женой, не говоря уже о хорошей жене мафиози. Но по какой-то причине то, как он это сказал, заставило меня почувствовать себя еще хуже, чем раньше.
Я опускаюсь на край кровати, сижу безмолвно, пока Лука собирает свой костюм и идет в ванную переодеваться. Когда он выходит, то едва ли даже смотрит на меня.
— Я попрошу Кармен прислать тебе эту информацию для изучения. Я поспрашиваю тебя об этом, когда вернусь. — Затем он смотрит на меня, выражение его лица ровное и бесстрастное. — Не делай глупостей, София.
А затем он уходит, оставляя меня там, не сказав больше ни слова, не попрощавшись или что-либо еще. Это больше, чем когда-либо, подчеркивает, какой фиктивный этот брак, что за закрытыми дверями это не что иное, как ложь, созданная, чтобы защитить меня, которая, возможно, даже сейчас не в состоянии этого сделать.
Когда я слышу, как хлопает входная дверь, и понимаю, что я действительно одна, я ничего не могу с собой поделать. Тяжесть всего, что произошло за последние дни, обрушивается на меня, и я переворачиваюсь на бок на кровати, пряча лицо в руках.
И вот так просто я разрыдалась.
ЛУКА
Бой с Софией оставляет меня измотанным. Если быть честным, дело не только в ссоре с ней. Это касается и всего остального, что произошло, драма нашей брачной ночи, нападения на отель, травмы, из-за которых я попал в больницу, внезапной передачи титула Росси от него мне и всего, что влечет это за собой. Но, в конце концов, все сводится к одному человеку… Софии. Без нее ничего бы этого не произошло. И хотя я бы никогда не захотел или не санкционировал ее убийство, я внезапно понимаю, почему Росси посчитал это наиболее целесообразным решением. Ссора, которую мы только что устроили, только еще больше расстроила меня из-за нее и ее неспособности перестать противоречить каждой гребаной вещи, которую я ей говорю делать.
Не помогает и то, что просто быть рядом с ней достаточно, чтобы возбудить меня, и борьба с ней, видеть, как ее кожа приобретает этот приятный розовый оттенок, видеть, как горят ее глаза и вздергивается этот изящный заостренный подбородок, видеть, как она дрожит от ярости… все это делает меня тверже, чем я когда-либо был в своей жизни. Теперь, когда мы преодолели препятствие, связанное с лишением ее девственности, все, что я хочу сделать, это затащить ее в свою постель и провести в ней выходные, не делая ничего, кроме как трахая ее всеми возможными способами, пока мы оба не будем выжаты досуха.
Вот почему мне нужно сделать что угодно, и именно поэтому я сделал все возможное, чтобы заставить ее думать, что я полностью отключен ее невинностью и отсутствием опыта, когда на самом деле все с точностью до наоборот. Потому что мне не нужно отвлекаться. Мне достаточно сложно держать свою страсть к ней под контролем. Поэтому каждый раз, когда мы оказываемся лицом к лицу, это просто тот случай, когда я слишком сильно протестую против того, что не хочу иметь с ней ничего общего в сексуальном плане. Хотя на самом деле я хочу делать с ней все, что угодно в сексуальном плане. С шестнадцати лет трахался с каждой женщиной, которая попадалась мне в руки, и никто никогда не очаровывал меня так, как София Ферретти, нет, пусть это будет София Романо. Теперь у нее моя фамилия, и это еще одна вещь, которая сводит меня с ума, когда речь заходит о ней.
Я дал ей все: свою защиту, свое имя, свой дом, свою безопасность и богатство, свой член и все остальное, что ей может понадобиться для обеспечения безопасности. Тем не менее, она ведет себя так, как будто я мучаю ее, настаивая, чтобы она следовала нескольким простым инструкциям. Это сводит с ума, и мне хочется ее придушить. То, чего с таким же успехом можно было бы добиться, засунув мой член ей в глотку, а не обхватив ее шею руками.
Я отбрасываю эту мысль, стиснув зубы, пытаясь выбросить Софию из головы. По крайней мере, к концу этого конкретного спора она, казалось, склонялась к уступчивости. Я увижу, насколько хорошо все прошло, когда вернусь домой. Но до этого у меня есть множество дел, с которыми мне нужно разобраться, и первое, это навестить Росси перед тем, как я пойду на похороны его жены, и провести дискуссию без стольких ушей в комнате.
— Ему нужен покой, — пытается сказать мне медсестра, когда я направляюсь к его палате, но я вижу через окно, что он проснулся, и это не может ждать. Он согласится со мной, поэтому я просто игнорирую ее и тянусь к двери.
Она почти шлепает меня по руке, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, пригвоздив своим ледяным зеленым взглядом.
— Вы знаете, кто я, мисс… — Я опускаю взгляд на ее бейджик с именем. — Браунинг?
— Нет, но я предполагаю, что вы, должно быть, член семьи, если вам разрешили подняться сюда…
— Я Лука Романо, — холодно говорю я ей, мой голос жесткий и повелительный. От этого веет авторитетом. — Новый дон американской ветви итальянской мафиозной семьи. И если вы не знаете, что это значит, я предлагаю вам пойти к своему начальству и рассказать им, что я только что сказал,
