Она так взволнованно на меня смотрит, что я спешу успокоить ее, хотя совсем не в восторге от перспективы увидеться с Риком. Меня даже подташнивать начало. Но я сглатываю и киваю.
— Конечно, милая. Все в порядке. Я всегда рада, когда ты дома.
Ее лицо мгновенно расслабляется, и вот она снова похожа на самоуверенного подростка, которым, собственно, и является.
— Я подумала, может, нам сегодня пройтись по магазинам, если у тебя ничего не запланировано. Устроим девичник для мамы и дочки. Мне нужны новые черные джинсы. Что скажешь?
— Хм… Смотря какие. Если они не дороже четырехсот долларов, то можем посмотреть. Если дороже, то тебе надо спросить у отца.
Софи смеется, как будто никогда не просила купить нечто столько дорогое. Но мы обе знаем, что это не тот случай.
— Мам, пожалуйста. Мы можем заодно пообедать. И, возможно, сделать маникюр.
Я вздыхаю. Я прямо чувствую, как деньги буквально улетают из моего кошелька. Но я люблю свою дочь. И как всегда, когда она чего-то хочет, мне безумно трудно сказать нет.
— Ладно, — снова вздыхаю, отыскивая свой любимый растянутый и выцветший свитшот. Он сохранился еще со времен колледжа, и когда-то я обрезала ворот так, что он теперь спадает с плеч. Этот прием стар как мир и ничем не красит мою фигуру, но я люблю его вопреки всему.
— Ладно, — повторяю я. — Мне все равно надо было купить увлажняющее средство.
— Ты реально собираешься пойти в этом? — Софи оглядывает меня с сомнением.
— Не наезжай, — я приподнимаю бровь. Софи закатывает глаза и ретируется, а я завершаю приготовления, собирая волосы в низкий хвост и нанося блеск для губ. Сегодня мне ведь не на кого производить впечатление, да? Могу одеться так, как мне вздумается, даже в торговый центр.
Раз уж мне предстоит потратить черт знает сколько денег на пополнение бездонного гардероба дочери, то право надеть свой любимый свитшот я точно заслужила.
***
За два часа я успела пожалеть, что надела свой свитшот.
Не отойдя еще от вчерашнего великолепнейшего секса кое с кем, кто младше меня на двадцать лет, я напрочь забыла, что это Лас-Вегас и это весна. Здесь не нужен свитшот. Можно даже сказать, я бы лучше вообще разгуливала тут голой, если бы подобное не сочли непристойным поведением в общественном месте.
Но пока за это грозит тюремный срок, поэтому мне, взмокшей и сердитой, как и Софи, приходится запихивать наши покупки (на семьсот девяносто три доллара, на минуточку!) в багажник своей черной Ауди. Если честно, то двести тридцать четыре доллара были все-таки потрачены на меня. Но все остальное — на Софи.
— Спасибо за вещи, мам, — радостно говорит она и, воткнув в уши наушники, забывает о моем существовании.
Серьезно. Эта маленькая сопля берет и отворачивается к окну, как будто меня тут и рядом не было, и ее приступы шопоголизма финансируются сами по себе. Я качаю головой. В такие моменты я абсолютно солидарна с хомяками, которые пожирают своих отпрысков.
— Пожалуйста, — бормочу я, в тысячный раз поправляя длинные рукава и подставляя перегревшееся лицо под кондиционер в надежде, что это вернет моей красной, как помидор, мордашке оттенок легкого загара. Ну, или хотя бы просто румянец.
Смотрю на часы и включаю радио. Сейчас только половина второго. Еще успеем пообедать, перед тем как Рик заберет Софи из дома.
Только я начинаю сдавать назад, как до меня доносится крик.
— Ю-ху! Эллисон! Это ты?
И тут раздается отвратительный стук.
Слава богу, я не успела отвлечься на оклик и среагировала на мерзкий звук.
Мгновенно переглянувшись с Софи, я жму на тормоз, переключаюсь на паркинг, и мы выскакиваем из машины. И нашему взору предстает отвратительная, омерзительно тощая дрянь, рухнувшая прямо перед моим левым задним колесом.
И я назвала ее омерзительно тощей, потому что я точно знаю, кто это. Сразу определила по ее дешевому чувству стиля и гигантскому камню на паучьем левом безымянном пальце.
Это новая невеста Рика, Ванесса.
И она действительно омерзительно тощая.
Из округлостей только силиконовые сиськи, которые ей выбрал и оплатил Рик, так что теперь сможет воспользоваться ими в качестве спасательного круга в случае такой маловероятной неприятности, как авиакатастрофа. Впрочем, как оказалось, в случае такой, гораздо более вероятной, неприятности, как наезд автомобиля на пешехода, они особо не помогают.
Со вздохом я присаживаюсь около нее.
— Ванесса! Господи! Ты в порядке? Ты меня слышишь?
Она стонет и оборачивается ко мне, жалобно поскуливая.
— Ты настолько меня ненавидишь, Эллисон? Серьезно?
Я смотрю на нее, на ее идеальные по-детски голубые глаза, идеальную форму бровей, идеальное тело двадцатитрехлетней Барби, пухлые губы цвета розовых яблок в карамели. Да, да, я ненавижу ее. Но не настолько, чтобы садиться из-за нее в тюрьму. Хотя, не буду лукавить, пару раз я все-таки фантазировала об этом.
— Я не видела тебя, Ванесса, — выдыхаю я. — Что ты делала за моей машиной?
— Смотреть надо, куда едешь! — огрызается она, рассматривая свои ногти цвета розовых яблок в карамели. Лак идеально подобран под помаду. — Я только что сделала маникюр, а теперь один ноготь сломан. Спасибо!
Я снова выдыхаю и предлагаю ей свою руку.
— У тебя что-то болит? — спрашиваю. Софи нависает над моим плечом. Даже наушники из ушей вытащила, чтобы насладиться моментом. Ванесса качает головой.
— Вроде нет. Только ноготь сломан. Ты должна заплатить мне за коррекцию, Эллисон! — огрызаться она. — Я просто подошла поздороваться, а ты взяла и сбила меня, словно в тебя бес вселился.
— Я не сбивала тебя, — поправляю, устав уже от попыток поставить ее на ноги. — Я просто тебя не видела.
Эта Мисс Идеальность прерывает меня, взвизгнув от боли. Я наблюдаю за ее бешеными прыжками на одной тощей ноге. На секунду прикидываю, может ли столь тонюсенькая нога подломиться под ее весом, но понимаю, насколько это нелепо. Под ее весом не скомкается даже мокрая туалетная бумага.
— Ой, ой, ой! Думаю, у меня нога сломана. Ты сломала мне ногу, ты, злобная сука! — Ванесса перестает строить из себя застенчивого раненого ребенка.
Я ошарашено смотрю на ее шпильки. Кто ходит по магазинам на шпильках, да еще и в субботу утром?
Ее лодыжка синеет на моих глазах.
— Уверена, что ты подвернула ее, когда падала, — говорю ей, поддерживая под руку. — Почему ты на каблуках?
— Причем тут мои каблуки? Даже не думай перекладывать вину на меня. Ты меня сбила.
Выдох. Если бы в досягаемости было что-то острое, я бы выколола себе глаза.
— Я не сбивала тебя, — повторяю. — Я просто задела, пока сдавала назад. Надо бы показать доктору твою ногу. Ты здесь одна?
Я оглядываюсь, но больше никого не вижу. Она качает головой.
— Да. Тебе придется меня отвезти. Это меньшее, что ты можешь сделать.
— Да, это меньшее, что я могу сделать, — стараясь не смотреть на нее, я едва ли не заталкиваю ее на заднее сидение. — Береги голову.
Я поворачиваюсь к Софи.
— Соф, набери отцу и попроси встретить нас в медицинском центре «Дезерт Спрингс». Там есть травмпункт.
Она кивает и достает телефон, а я пытаюсь абстрагироваться от хлипов, подвываний и откровенно сволочных обвинений Ванессы.
— Ты не повезешь меня туда. Это богадельня для бомжей и людей на пособии.
— Ты просто хотела меня изуродовать, чтобы Рик больше не хотел меня.
— Это все твоя ревность, ведь я моложе и темпераментнее тебя.
Я не считаю нужным отвечать ни на один выпад за крайне долгие двадцать минут поездки. Хорошо хоть Софи нацепила свои наушники и ничего не слышит.
Когда мы, наконец, доехали, я отправляю Софи за креслом-каталкой и везу Ванессу уже сама. Чувствую себя очень уж дерзкой и едва сдерживаюсь, чтобы не вкатить ее прямо в мусоросборочный фургон, что курсирует по парковке.
Не убивать Ванессу.
Не убивать Ванессу.
Не убивать Ванессу.
