загружал себя работой по двадцать часов в сутки, а порой и больше, но ничего не помогало. Она приходила ко мне во снах, мерещилась в отражении витринных стёкол, я искал знакомые черты среди случайных прохожих. А вдруг… Надеялся на чудо, когда можно было просто вернуться домой.
И даже сейчас, когда я вернулся лишь для того, чтобы окончательно оборвать все нити, она свалилась мне прямо в руки. Точнее, её маленькая копия. И что это, если не знак свыше?
Приезжаю прямо из аэропорта к адресу, указанному Яном. Получается немного раньше назначенного времени, и я решаю пройтись по парку, который заметно изменился за прошедшие годы. Просто любуюсь видами противоположного берега, как детский крик раздаётся совсем рядом и бьёт по ушам. На автомате ловлю маленькую оторву, решившую скатиться с невысокой горки на самокате, и, видимо, в «знак благодарности» за прерванный адреналин, нехило получаю самокатом в самое незащищённое место.
Говорят, русский мат творит чудеса и обладает поистине волшебными свойствами. Даже смягчает боль, но проверить этого я не могу, чтобы не осквернять детские ушки.
Каково же моё изумление, когда к девочке подбегает Ясмина. Нет, это не галлюцинация в результате болевого шока, хотя я не сразу верю в то, что видят мои глаза. Ясмина зачем-то обрезала волосы и перекрасилась в тёмный. Но это она.
Перепугавшись за дочь, Яся даже не посмотрела на меня. Поэтому я разрешаю себе несколько секунд находиться рядом, оставаясь неузнанным.
— Видимо, у вас это наследственное. — Моя фраза заставляет её замереть.
Ясмина поднимает на меня свои удивительные глаза, одним взглядом вышибая весь воздух из моих лёгких. Они горят и готовы разорваться от тоски, переполнившей мою грудь, и невыносимой боли от несправедливости этого мира. Зачем Вселенная, или кто там управляет судьбами людей, позволила нам сначала встретиться, а потом жестоко разлучила навсегда?!
— Спасибо, — благодарит ещё раз, вставая.
Тону в её глазах, словно мы расстались с ней вчера, и не было этих чудовищных лет без неё.
Ясмина, словно забывшись, тоже смотрит на меня, но, быстро опомнившись, переводит взгляд на склон, с которого скатилась её дочь. Только поздно. Я успеваю увидеть в её глазах то, что хотел: ту же тоску, что все эти годы разрывала на части мою душу.
Совершенно забываю, зачем я здесь, хочу начать всё сначала прямо сейчас, и рука сама тянется, чтобы убрать волосы с её лица. Однако телефонный звонок жестоко напоминает о моей первоначальной цели.
Пару секунд запечатлеваю дорогой сердцу образ в памяти и заставляю себя посмотреть на Кнопку, таращившую на меня такие же красивые, как и у её мамы, глазищи.
— Не делай так больше, — наказываю ей.
— Угу. — Кнопка угукает как маленький совёнок, распахивает ещё больше глаза и трясёт забавными кудряшками, выглядывающими из-под девчачье-розового шлема.
Не хочу думать, что это чудо и Яся принадлежат другому, иначе мне самому придётся вырвать себе сердце.
Поднимаю детский самокат и, запретив себе ещё раз взглянуть на Ясю, отхожу и принимаю вызов.
— Да, — говорю Батурину. — На месте.
— Я на входе.
— Да. Вижу, — замечаю высокую фигуру. — Только не говори, что ты зря меня сюда притащил.
— К сожалению, не зря, — отзывается Ян, которому на этот раз досталось не самое приятное занятие.
Отключаю вызов и широким шагом подхожу к Яну. Пожимаю протянутую руки и буравлю его взглядом, считывая ответ на лице. Мне явно не нравится, что я вижу. Что ж, возможно, это и к лучшему, раз я всё равно решил поставить жирную точку.
— Ну? — произношу требовательно.
— Алан, — начинает Батурин, но я грубо перебиваю:
— Давай без лирики. Чётко и по делу.
— Динара Витальевна сорок минут назад сняла со счёта сто сорок тысяч наличными, вышла из банка, и доехала до своего косметического салона.
Этот маршрут жены мне хорошо известен. Пятница. Банк. Салон.
— Короче.
— Как обычно, оставила возле него машину и пересела в припаркованный рядом минивэн.
Иногда дотошность Яна переходит все допустимые границы моего терпения.
— Сейчас она где? — требую точного короткого ответа.
— Минивэн чёрного цвета, номерные знаки…
Я уже знал, что моя жена передвигается на другой машине, пока её внедорожник красуется возле салона, «ожидая» хозяйку.
— Где? — зло цежу сквозь зубы, и Ян показывает рукой в сторону, противоположную моему взору.
В этот момент Ясмина с дочкой выходят из парка. Провожаю их взглядом, отворачиваюсь и требую:
— Веди.
Четыре месяца назад я попросил Батурина проследить за своей женой. Как ему удалось выяснить, Динара снимает квартиру рядом с парком, и каждую пятницу примерно в это время она приезжает именно сюда.
— Чей выяснил?
— Зарегистрирован на имя Сергеева Антона Эдуардовича.
— Выходили?
— Пока нет, — получаю ответ.
— Чего ждут?
На мой вопрос Батурин пожимает плечами. Что ж, пора познакомиться, Антон Эдуардович. Решительно направляюсь к минивэну.
В тонированных стёклах отражается вечернее солнце. Не особо церемонясь, распахиваю водительскую дверцу и столбенею на месте.
— Вы бы хоть блокировку ставили что ли…
Динара поднимает голову, отрываясь от мужского паха, и я наблюдаю, как наполняются ужасом её глаза.
Я знал, что Динара никогда не отличалась особой верностью, особенно в последнее время. Но знать — это одно, а видеть своими глазами — это, чёрт возьми, бьёт по мозгам сильнее, чем обухом топора. Собственно, я и приехал только для того, чтобы поймать благоверную «за руку» и с чистой совестью скинуть с себя ярмо ненавистного брака. Но увиденное оказалось просто за гранью.
Настоящей семьёй мы так и не стали. Вроде бы жили вместе под одной крышей, спали в одной кровати, но оставались чужими друг другу.
Это был договорной брак, который был нужен нашим семьям. Динара старше меня на четыре года, и она точно знала, чего хочет. А я… Я был наивным глупцом, впервые попробовавшим женское тело. И увяз как муха в пиале с вареньем. Вроде бы вкусно, но в итоге — смертельно.
Родители дали мне доучиться, а Динара терпеливо ждала, выдавая по скромной порции запретного лакомства, когда мне хотелось намного больше. У меня даже мысли не возникало, что всё может быть по-другому. Я, как верная собачонка, ждал возвращения «хозяйки», чтобы меня погладили и приласкали.
А потом случилась Ясмина. Эта девочка свалилась на меня как снег на голову посреди лета в буквальном смысле этого слова. Выбила почву из-под ног и разбила все, казалось бы, такие устойчивые идеалы и принципы.
— Ты кто? — спрашиваю лежащую на мне незнакомку, как только прихожу в себя.
— Яс-смина, — неуверенно шепчет девушка, а
