понимать, что за человек ее отец и могу ли я доверить ему эту крошку.
— Не очень, — ожидаемо сникает Аленушка. — У него много работы и он живет в самой Москве и не может приезжать часто.
Я мысленно фыркаю от раздражения. Тоже мне. Мы в Подмосковье. Не так уж и далеко. Было бы желание, приезжал бы почаще. Ишь ты, какой занятой!
— А когда приезжает, чем занимаетесь? — даю еще один шанс нерадивому папаше.
— На свидания ходим! — наконец взрывается восторгом малышка. — Он мне цветы дарит и покупает всякие платья красивые и вообще все, что я захочу. Вкусняшки разные… ой! Только маме не говори, ладно? — она поворачивается ко мне и доверительно заглядывает в глаза: — Это будет наш с тобой и с папой секрет! Хорошо?
— Хорошо, — соглашаюсь я с улыбкой. — А скажи честно, ты бы хотела с папой немного пожить? Или тебе с мамой больше нравится?
— Мама говорит, что не может меня папе отдать, — довольно равнодушно для трехлетки пожимает она плечиками. — Он тогда ей платить за меня перестанет. А ей же тоже жить на что-то надо.
Охренеть!
Значит этот вопрос уже обсуждался? При чем, что самое ужасное, с самой Аленкой?
Это что же за мразь там такая, что собственного ребенка как товар рассматривает?!
Надо бы еще разок обсудить с заведующей это семейство.
Не прекращая осторожно причесывать Аленушку, достаю из кармана телефон, и кроме переваливших за сотню пропущенных от Паши обнаруживаю с десяток звонков самой Валентины Васильевны. Как говориться, на ловца и зверь бежит! Может она наконец нашла кого-то из родителей и теперь мы с ней предметно обсудим этих товарищей бесстыжих!
Даже не успеваю набрать номер, как она снова звонит:
— Ивахина, чтоб тебя! Я уже выезжать собралась к тебе!
— Это зачем еще? — удивляюсь я.
— Зачем-зачем… Нашелся папаша наш. Оказывается он искал Аленку в каком-то частном саду, всех там на уши поднял. Не нашел и недолго думая через министерство образования на нас вышел. Так что походу там папа сильно не простой. Теперь хоть ясно, чего эта пиявка так в ребенка вцепилась, — выдыхает она с досадой. — Хотя я так и думала.
Аленка опирается головкой на мою коленку и я откладываю в сторону расческу и на автопилоте принимаюсь легонько поглаживать ее причесанные волоски пальцами. Бедный ребенок. Матери нужна только за деньги отца. Ну хоть отец вроде ищет ее, и на том спасибо.
— И во сколько его ждать? — спрашиваю, а у самой отчего-то кошки на душе скребут.
— Выехал уже. Так что если еще не спите, не укладывайтесь, — советует заведующая. — Только, Надь, я тебя заклинаю, будь с ним повежливей, а? Я понимаю, что вся эта ситуация, мягко говоря, не очень. И мужик этот бесцеремонный я так понимаю. Он тому саду, где Алена числилась уже такие проблемы на таймер поставил, что ну его на хер. Дай бог нас пронесет. Но если цепляться к нему станешь, точно же и на нас проверок каких натравит.
— Да не буду я, — бормочу недовольно. — Аленка вроде и не против с отцом пожить. Говорит, что мама не разрешает. Но папа ей нравится, так что зачем бы мне к нему цепляться. Да, Ален? — слегка похлопываю малышку по плечику, и понимаю, что она уже спит.
— Мама, я все! — кричит из ванной Тёма.
— Ой, Валентина Васильевна, мне пора. Вы не волнуйтесь, я разберусь. Не буду я этого вашего "непростого папашу" обижать.
Кладу трубку и осторожно перекладываю Аленку поудобней на диван. На автопилоте целую ее в макушку и прикрываю легким пледом.
Понимаю, что ребенок чужой. Но чего ж мне ее так отдавать не хочется?
Спешу к сыну.
Стоит довольный, в полотенце завернувшись.
— А что мы сегодня голову мыть не будем? — хмурюсь.
— Я сам помыл! — гордо так.
— Эй, мистер «я сам», давай ты сначала будешь согласовывать со мной нововведения, — строго говорю я. — Ладно?
— Ладно! Но в другой раз.
— Все с тобой понятно, — подхватываю сына на руки и возвращаюсь в спальню. — Не шуми только, Аленка уже спит.
— Мам, а она может остаться с нами? — спрашивает малыш, когда я сажаю его на диван в ножки к Алене.
С грустью гляжу на сына. Кажется он тоже решил, что с нами ей лучше, чем с родителями. Надо же, кажется у нас случилась любовь с первого взгляда к этой серьезной ляльке.
— Нет, зайчик, — вздыхаю тяжело и поднимаюсь на ноги, чтобы выдать сыну трусы из комода. — У нее есть свои родители и она будет жить с ними.
— Но ее мама так и не пришла, — резонно подмечает Тёма.
— Зато папа сейчас придет, — я даже договорить не успеваю, когда слышу звонок в домофон. — А вот и он…
Спешу открыть домофон, пока звук не разбудил малышку. Но тут же возвращаюсь в комнату, чтобы выдать ЦУ сыну:
— Так, я пойду посмотрю, что там за родитель пришел и можно ли ему Аленку доверять, а ты пока трусики себе в комоде найди и оденься. Только не шуми, пусть спит уже, — с теплом смотрю на скрутившуюся калачиком под пледом крошку.
Тёма кивает ответственно. Он у меня вообще умничка. Послушный, хотя и собственное мнение по любому поводу у него всегда имеется. Исполнительный: что не попрошу — всегда сделает. И, хоть и маленький, но очень заботливый. В общем просто мой крохотный рыцарь. Моя радость и гордость.
Выхожу в подъезд, чтобы встретить ночного гостя.
Сначала я погляжу на этого папашу. Не пьяный ли? Достаточно ли адекватный, чтобы я ему вот так среди ночи ребенка отдавала? Тогда и решу.
Знаю, что я-то и права никакого препятствовать не имею. Но у меня душа за эту малышку болит похлеще, чем за собственную драму в личной жизни. Я ведь и правда с заботами о ней совсем забыла о засранце Паше.
— Ой, — выдыхаю я, когда двери лифта открываются.
Ко мне навстречу шагает вовсе не какой-то там абстрактный папаша Аленки, а этот самый гад Паша, о котором я уже старалась и не вспоминать.
Вот блин! И чего я дура в домофон даже не спросила кто там. Так ждала непутевых родителей Аленки, что и в голову не пришло, что кто-то другой в такое время может заявиться.
— И че приперся? — спрашиваю брезгливо.
— Зай, ну че ты трубки не берешь? Давай поговорим хоть, а?
— Мне с тобой говорить не о чем! — отрезаю я категорично, отшатываясь обратно к входной двери
