Ознакомительная версия.
Ян вырос, выучился, основал свой бизнес, преуспел. И все эти годы, взбираясь на вершину, он мечтал, как однажды придет в старую квартирку на Арбате, обнимет бабушку за худенькие плечи и скажет: «Бабуля, собирайся, мы летим в Париж!» Но увы, сначала не было денег, потом появились деньги, но исчезло свободное время, а потом бабушка умерла… И как-то сразу вдруг оказалось, что и карьера, и деньги — это не главное, потому что в старенькой квартирке на Арбате его больше никто не встретит объятьями, не напоит крепчайшим кофе, не расскажет очередную сказку «про Париж». Он не успел. Не успел в тот раз, но обязательно успеет в этот. Надо только заскочить домой, забрать документы и деньги, может быть, оставить записку Шурику и Алине. Что-нибудь типа «Улетел в Париж, вернусь не скоро».
* * *
Тина проспала. Всю ночь караулила, боялась проморгать, даже раздеваться не стала, а на рассвете уснула. Какая досада!
А Ян ушел… Она знала, что он уйдет, почувствовала еще ночью. Как-то вдруг поняла, что пташка перелетная — это не она, а он. Что, как только наступит новый день, он улетит. Ей хотелось улететь вместе с ним. А почему бы и нет?! У нее нет никаких планов на жизнь, ее больше ничто не держит на одном месте, и, самое главное, ей нравится Ян.
Сначала он понравился ей из-за ауры свободы и фатализма. Потом из-за того, что был чем-то неуловимо похож на Пилата. А потом ей понравился тихий перестук падающих на пол пуговиц. Было в этом звуке что-то медитативное, сродни пощелкиванию четок в руках буддистского монаха. Тина поняла, что утром Ян уйдет, когда на пол упала последняя пуговица. А ей не хотелось его отпускать, хотелось побыть рядом, понаблюдать, понять, почему он такой особенный.
Тина решила, что не станет спать, шестым чувством понимала, что, если не будет спать, Ян не сможет уйти без нее, не сможет сказать ей в лицо ни к чему не обязывающее «пока». Надо только поймать момент — в таких вещах всегда очень важно правильно выбрать момент — и попроситься с ним. Она попросится, и он возьмет ее с собой. Не потому, что она ему нужна, а потому что ему все равно, и намного проще согласиться, чем искать причину для отказа. И не важно, куда он направится, ей тоже все равно, главное — двигаться, не стоять на месте, убегать…
Она проспала… Она поняла это еще до того, как открыла глаза. Поняла по тому, что исчезло ощущение легкости и свободы, а в душу вернулся вчерашний пронизывающий ветер, тот самый ветер, которым она заразилась на старом мосту. Тина рывком села, ни на что не надеясь, позвала:
— Ян! Ян, ты где?
Нигде! Решил осуществить вчерашнюю идею, отправился «посмотреть на Париж»…
* * *
Ян не стал надолго задерживаться в квартире: не потому, что спешил, а потому, что квартира вдруг показалась ему чужой. Точно и не он покупал ее два года назад, делал ремонт, под чутким руководством Алины выбирал и расставлял мебель. Ян сегодняшний никогда не купил бы этот ужасный диван с россыпью разномастных плюшевых подушек, и стены в карамельно-приторный цвет не покрасил бы ни за что на свете, и выбросил бы уродливый торшер в стиле «модерн», а заодно и куст герани, посаженный Алиной «для привлечения хороших энергий». Ян сегодняшний не раздумывая избавился бы от большей части вещей, пустивших корни в его доме благодаря хозяйской «политике невмешательства», и с легким сердцем населил бы квартиру новыми «жильцами»: домашним кинотеатром, громоздким и излишне технократичным, зато с великолепными акустическими характеристиками, креслом-качалкой из старой квартиры на Арбате, непрезентабельным, но очень уютным. А на стены вместо модных и совершенно непонятных картин одного из последователей Кандинского повесил бы заурядные, но милые глазу и сердцу фотоколлажи. Эх, если бы ему было отмерено не пара месяцев, а хотя бы пара лет, он бы все переделал, а так чего уж теперь?..
Ян побросал в дорожную сумку все самое необходимое, забрал из сейфа паспорт, деньги и кредитные карточки, позвонил в аэропорт, заказал билет до Парижа. Все, дело сделано, можно уходить. Он присел на диван, отпихнув плюшевую подушку в форме сердечка, подумал секунду-другую, вернулся в спальню, черкнул записку Алине и Шурику. Мудрить не стал, написал просто: «Не волнуйтесь, улетел в Париж. Когда вернусь, не знаю», подумал немного и приписал длинный перечень инструкций для Шурика. Париж Парижем, а бросать любимую фирму без присмотра не хотелось. Конечно, Шурик бы и сам прекрасно справился, но с инструкцией как-то спокойнее. Стоило бы написать несколько нежных слов Алине, но после минувшей безумной ночи, проведенной с девочкой-пташкой, в голову ничего путного не шло. Тривиальное «прости-прощай» утонченная Алина не оценит, а упражняться в эпистолярном жанре не было ни сил, ни времени. Да и желания — чего греха таить? — тоже не было. Как-то у них разладилось с Алиной в последнее время…
Ян отложил ручку, пристроил записку-инструкцию на журнальном столике в гостиной, забрал из спальни фотографию бабушки, сунул в сумку и, не оборачиваясь, вышел из квартиры.
В аэропорту он оказался задолго до начала регистрации, чтобы хоть как-то скоротать время, уселся с чашкой кофе за единственным свободным столиком в кафе, предусмотрительно отгородившись от окружающей суеты наугад купленной газетой. Время текло медленно, газета мало того что оказалась неинтересной, с сильным уклоном в желтизну, так вдобавок ко всему еще и плохо защищала от внешнего мира: Ян уже минут пять кожей чувствовал, что за ним кто-то наблюдает. А потом во внешнем мире произошло какое-то движение, газета колыхнулась, над головой Яна послышался смутно знакомый сердитый голос:
— Вот ты где! — На соседний стул плюхнулась Тина.
Ян отложил газету, посмотрел на девчонку со смесью удивления и любопытства. Интересно, каким ветром занесло сюда эту готическую пташку?
— Уф, жарко! — Тина заграбастала газету и принялась ею обмахиваться. — Мог бы и попрощаться, — сказала она почти равнодушно.
— Ты спала. — Ян рассеянно подумал, что девчонка нашла для газеты единственно правильное применение.
— Нужно было разбудить.
— Зачем?
Она перестала обмахиваться, перегнулась через стол, заглянула ему в глаза, сказала очень серьезно:
— Затем, что в Париж в одиночку не летают.
— А откуда ты знаешь про Париж? — Теперь Ян удивился намного больше, чем когда увидел Тину в аэропорту.
— Ты сам мне сказал, — она не сводила с него напряженного взгляда, — сегодня ночью.
— Я?!
— Ты!
Вообще-то, Ян не помнил, чтобы посвящал Тину в свои планы, но она говорила с такой наивной убежденностью.
— И что теперь? Ты приехала, чтобы попрощаться? — Невежливо разговаривать в таком резком тоне с молоденькими девицами, бабушка не одобрила бы, но у Яна не осталось выбора, ему не нужны дискуссии и выяснение отношений.
Ознакомительная версия.
