А до того времени с ними ничего не может случиться.
Ученики и ученицы Катарины были похожи на ее маленьких московских пианистов и пианисток. Еще несколько дней назад она думала о них со щемящей грустью, как о чем-то заранее потерянном, от чего она отказалась в пользу неопределенности. Сейчас эта заноза исчезла.
«Можно жить, — подумала Вера. — Можно жить».
Странным было первое прикосновение к клавишам. Показалось, что с пальцев сыплется прах, что нужно встряхнуть кисти рук особенным образом, чтобы ладони и пальцы очистились.
Тонкую преграду между клавишами и пальцами она одолела с необыкновенным усилием. Такого не было никогда. Может, все дело в отсутствии кольца и оно, действительно, обладает магической силой, Вере, позволявшей играть так, как никто до нее не пытался? И это внезапно обрадовало девушку, как окончательное возвращение памяти.
Занимаясь с Катариной хозяйственными делами, Вера как бы подглядывала за собой. С одной стороны, она опасалась мгновенной лихорадки и катастрофической головной боли, с другой — спокойно думала о том, что болезнью было все, что происходило с ней раньше. Ведь кто-то умный и жестокий сказал однажды, что юность — это безумие, происходящее от неправильной работы организма.
То, что с ней сделали неизвестные люди, она вполне заслужила. Красивый мальчик, которого она видела в Москве последним, лишь выполнил чье-то дьявольское распоряжение. Да, она помнит бокал вина и странный вкус этого утонченного французского пойла.
В это время с дерева упало несколько апельсинов, ветви зашумели и затряслись, земля задрожала. «Опять начинается, — подумала Вера. — Я стала эпилептиком. Это ничего. Федор Достоевский тоже страдал этой болезнью. Может быть, мрачная семейная тайна в том, что я предрасположена к эпилепсии, и прабабушка, на которую я так похожа, страдала этим недугом».
Последнее, что услышала девушка, тревожный крик попугая, рев верблюдов и вопли ослов.
Она моментально потеряла сознание…
— Это землетрясение, — услышала она сквозь пелену голос Катарины, — я не предупредила тебя, а зря. Толчки будут продолжаться еще несколько часов. Мы живем на вулкане. Ничего, привыкли.
— А я думала, что смерть моя пришла, — рассмеялась Вера, — какая же я глупая девчонка!
Без сознания она была несколько секунд.
Отдаленный подземный гул был похож на рокот океана. Она больше ничего не боялась. Все, что еще недавно могло нанести ей гигантский ущерб, теперь выглядело мелким и недостойным внимания. Постепенно созревал план действий.
Никаких утешительных вестей из Лиссабона муж Катарины не привез. Из представительства позвонили в консерваторию. Но в ответ — тишина. Там о Вере ничего не знали. Сообщили только, что она давно не появлялась. И все.
Стрешнева решила позвонить Павлу Кравцову. И тут же сказала об этом.
— Кто он? — спросил Хуан.
— Капитан, — добавила девушка со всей возможной убедительностью.
— О, капитан! — обрадовался муж Катарины. — Это меняет дело.
— Друг моего жениха, — уточнила Вера.
На вопросы о том, где сам жених, Вера с прискорбием доложила, что у них сначала была помолвка, а потом случилась размолвка. Жених не хочет, чтобы она занималась тяжелым мужским трудом.
— Каким? — спросил словоохотливый и любопытный португалец.
— Музыкой. Бесконечными гастролями по всему свету, например.
— Он такой же, как я, — гордо заметил Хуан. — Как его зовут?
— Алексей.
— Божий человек, — поднял хозяин вверх указательный палец. — Твой друг найдет его и он приедет сюда?
— Не знаю, — пожала плечами Вера. — Уже не знаю. Я виновата перед ним.
— Тогда ты останешься у нас! — подвел итог португалец. — Мы великая страна с колоссальным прошлым. Наша история охватывает Запад и Восток.
— Для меня Португалия с детства была загадкой, — честно сказала Вера.
— Бог привел тебя сюда, к нам в дом. Сам Бог. Наш дом — твой дом, — убежденно произнес Хуан. — В России не любят тебя. Я понял это. Катарина мне сказала, что у тебя много врагов. Она чувствует это. А она мистик, визионер. Вы с ней как две сестры. Это чудо. Жизнь каждого человека состоит из нескольких больших чудес.
После долгих переговоров с Хуаном Вера позвонила в Москву.
— Залив Сетубал, — первое, что сказала она, волнуясь как маленькая девочка.
— Как это могло произойти? — Кравцов был крайне встревожен, голос его прерывался, но Вера не могла не заметить долгого вздоха облегчения, когда он услышал ее голос в трубке. — Мы здесь сбились с ног, но я не мог предположить… Вы обращались в консульство?
— Туда ходил муж женщины, которая меня приютила. Но там ничего не знают обо мне…
— Скоро узнают. Постарайтесь, чтобы о вашем пристанище никто не догадался.
— Опять тайны, я устала, хочу домой…
— Вера, на вас заведено уголовное дело. По факту хищения документов и крупной суммы денег у иностранной гражданки.
— Ха! — засмеялась Стрешнева. — Но это полная чепуха. Абракадабра! Меня отравили французским вином с каплями дьявольского зелья. У меня полностью на двое суток отшибло память. Это же целая вечность. Я не смогу вернуться к привычной жизни.
— Не думаю, что после всего, что произошло, это такая уж необходимость, — угрюмо заметил капитан.
— Той жизни я обязана популярностью, которая меня спасла здесь. А теперь меня добрые люди приучают к португальскому портвейну в огромных количествах. У меня изменился цвет кожи и волос, Павел. Я не узнаю себя.
— Вы должны были уехать в Высокий Городок, а вместо этого оказались в ресторане «Белый медведь»? Знаете ли вы, что после посещения этого заведения одна компания оказалась в Антарктиде, на станции Беллинсгаузена? Правда, в здравом уме и трезвой памяти.
— Что же мне теперь делать? — спросила Стрешнева капитана.
— Немедленно позвоните маме. А далее сидите и не высовывайтесь. Предполагаю, что вы собирались заработать кучу денег концертами.
— Не собиралась. Но спасибо за подсказку. Пока меня морально и материально поддерживает былая слава, а также молодость и красота, для них здесь райские условия.
— Я постоянно ждал вашего звонка, без отрыва от производства. Эх вы, артистка!
— Не обижайтесь на меня, Павел, многие годы мой организм работал неправильно.
— На всякий случай обратитесь к врачу. Я не имею в виду эти ваши шутки про организм, который, кстати, если подвергся отравлению, то дело может оказаться очень серьезным.
— Нет, — ответила Вера, — все держится только на добром слове и густом вине. Алеша не звонил, не появлялся? — в страхе прошептала она. Ей показалось, что Тульчин находится рядом с капитаном, но говорить не хочет. Конечно, это было выдумкой. Но Вера горько усмехнулась.
