Даймонд разместил Сента с апартаментах гостиницы «Беверли-Хиллз» и приставил к нему «няню» в лице молодого человека по имени Джефф, который походил на семинариста, но на деле был хорошо натренированным атлетом из бывших «зеленых беретов».
— Я не нуждаюсь в этом парне, — злился Сент. — Я сам справлюсь с Флетчер. Что она мне может сделать, особенно здесь?
И вдруг неожиданно Флетчер перестала быть для него угрозой. Она погибла при каком-то странном инциденте с лошадью. Любимый жеребец ее отца Трубный Звук до смерти забил женщину. Харлан Мак-Гроу, бедняжка, явно сошел с ума после смерти своей горячо любимой дочери. Из подаренного ей «маузера» с перламутровой рукояткой он сначала застрелил жеребца, а потом выпустил мозги себе.
Конечно, ходили всевозможные слухи, но быстро прекратились. Такое вполне могло случиться. Жеребец был настоящим зверем, к тому же вскрытие показало, что в крови Флетчер Мак-Гроу Тредвелл присутствовал алкоголь, а уж какой эксцентричной, если не сказать сумасшедшей, она была, знали все.
Хотя смерть Флетчер и опечалила Сента, он был настолько поглощен успехом, выпавшим на его долю, что у него совсем не осталось времени горевать.
— Сейчас, когда Флетчер нейтрализована, — Даймонд употребил именно это слово, — ты можешь полностью забыть о своем прошлом и вернуться к работе.
Можно подумать, что так легко забыть прошлое, которое составляло значительный период его жизни.
Ничего удивительного, что часто у Сента было выражение лица человека, боровшегося с самим собой. Временами, как подметила Джи Би, он с холодной подозрительностью смотрел на Даймонда, своего ментора. Сент разрывался между благодарностью к нему и явным нежеланием быть чьим-то рабом.
«Хотя, — думала Джи Би, — что я о них знаю?»
И действительно, все это время девушка была вне пределов досягаемости. Каждую минуту заполняла работа. Они трудилась с рассвета до заката.
У нее не было возможности с кем-нибудь поделиться своими тревогами, так как она больше не видела своих друзей. У нее не было возможности поговорить по душам с Верой, Сентом и даже с Арни, а Дональд Уилер и его мать навсегда исчезли из ее жизни, как будто они никогда и не встречались. Джи Би написала им и поблагодарила за чудесный день, проведенный на их празднике, но ответа так и не последовало. Они даже не потрудились позвонить ей.
Сейчас Джо-Бет отлично понимала, что тот день, когда они все дружно топтали виноград, был самым счастливым в ее жизни. Она безумно скучала по Дональду, скучала по всем своим друзьям. Иногда девушка чувствовала себя бесконечно одинокой. И не могла понять, как могло случиться, что все, кем она так дорожила в своей жизни, отвернулись от нее.
Даже ее семья. Правда, Мелоди Рос жила сравнительно близко, но Джи Би редко видела сестру. Живя жизнью «белки в колесе», она часто вообще забывала о существовании Мелоди. Память о маме и Флойде потускнела, как тускнеют старые фотографии.
Когда-то давно на ее имя на студию поступило безграмотное письмо с подписью «папа». Письмо было полно упреков и угроз Сейчас, когда для Джо-Бет настал звездный час, Флойд счел, что она должна с ним поделиться. «Смотри, как бы тебе не пожалеть», — угрожал он.
— Именно этого я и ожидал, — сказал Даймонд. — Ни о чем не беспокойся, я сам о нем позабочусь. Кстати, и о твоей матери тоже.
Виктор приказал подготовить самолет. Они прилетели в Амарилло, где Даймонд арендовал черный «линкольн-континенталь», чтобы добраться до Корсики.
Джи Би не была в Корсике семь лет и сейчас удивилась, что городок такой маленький и незначительный — след от мухи на карте мира. Городишко угнетал своей скукой, и Джи Би с ужасом ждала встречи с мамой и Флойдом. Единственной радостью казалась предстоящая встреча с Чарлиной.
Закусочная Фила осталась такой же маленькой, как она ее помнила, но, правда, в ее воспоминаниях она не была такой грязной. Чарлина, которой сейчас было слегка за тридцать, выглядела на все сорок, растолстела, поблекла и опухла.
— Джо-Бет, Господи, неужели это ты? — Чарлина оставила автомат для варки кофе и неуверенно шагнула к Джи Би. Она посмотрела на Даймонда, потом снова на Джи Би, на длинную черную машину за окном и робко улыбнулась.
— Я же звонила тебе. Чар, и сказала, что приеду.
— Ах да… но я не была… — мямлила Чарлина, — я не думала… ты застала меня врасплох…
Ее голос сорвался. Джи Би заказала себе чашку кофе и села у бара на потрескавшийся оранжевый пластиковый стул.
— Как Лерой? — спросила она смущенно.
Муж Чарлины, Лерой, работал на стройке в Амарилло.
Он купил новый «пикап», дети чувствовали себя неплохо.
На этом разговор иссяк.
— Как мама? — спросила Джи Би.
— Думаю, ничего, — ответила Чарлина. — Сначала я носила ей продукты, как обещала, а потом… Да ты сама все увидишь.
— Как будто меня здесь и не было, — печально заметила Джи Би, усаживаясь в машину. — Можно подумать, что Чарлина меня впервые видит.
— Так оно и есть, — с нежностью в голосе ответил Даймонд, захлопывая дверцу машины и тем самым отгораживаясь от пыльного города. — Тебя здесь не было, эта официантка видит тебя впервые.
— Но Чарлина была моей лучшей подругой.
— Была. Но сейчас она тебе не подруга и прекрасно это понимает.
«Как ужасно, — подумала Джи Би, чувствуя себя несчастной. — Ужасно, что дружба уходит, не оставляя следа».
Но в глубине души чувствовала, что не так уж все и ужасно, потому что Чарлина была безвкусно одета, толста и, если бы приехала в Лос-Анджелес, с ней было бы очень хлопотно…
Джи Би поймала себя на этой отвратительной мысли и со страхом подумала: «Господи, в кого я превратилась? Ведь я была совсем другой».
«А была ли я другой? — подумала девушка в следующий момент. — Не могла же я так сильно измениться».
Мама встретила их непричесанной, в засаленном дырявом халате, со сломанными зубами. Большие пальцы ног, выпиравшие из стоптанных тапочек, были грязными. Слегка приоткрыв расшатанную скрипучую дверь, она посмотрела на них и закричала:
— Не смей приближаться ко мне, твоей душой завладел дьявол.
— Мама, я пришла с другом.
— Джозефина-Элизабет, убирайся отсюда! Ты погрязла в грехе. Не смей переступать порог моего дома, ты грязная распутница.
И тут мама заметила Даймонда, тот смотрел на нее с приветливой улыбкой.
— Разрешите нам войти, мэм. Мы задержим вас только на минутку.
Мама разволновалась, захлопала ресницами и распахнула дверь. Скудный свет серого дня падал на серебристо-седую голову Даймонда, и она светилась странным сиянием, образуя нимб.
— Кто этот человек, Джозефина-Элизабет?
Внутри трейлера было грязно и омерзительно пахло.
