– Ты ведь все равно не хотел детей? Я подумала, что в таком случае это все неважно… – Если я сейчас взгляну на нее, то увижу, что она плачет.
– Раньше я так и думал, но теперь, когда знаю, чего лишился…
– О.
Спасибо и на этом, а то неизвестно, что еще могло вырваться.
– Можешь просто отвезти меня обратно в…
Я киваю и завожу машину. Черт возьми, какую же боль причиняет то, чего ты никогда не хотел.
– Прости, я всего лишь… – Я осекаюсь. Похоже, мы оба не в состоянии закончить фразу.
– Все в порядке, я понимаю. – Она прислоняется к окну, и мне кажется, что ей хочется оказаться как можно дальше от меня.
Душой я стремлюсь успокоить ее, подумать о том, как ей сейчас тяжело и что она чувствует.
Но разум сильнее, гораздо сильнее, и я просто злюсь. Не на нее, на ее организм и ее мать. На то, что, чем бы оно ни было, не работает так, как нужно. Я злюсь на весь мир – за то, что получил очередную пощечину, и на себя – за то, что не могу ничего ей сказать, пока мы едем по городу.
* * *
Через пару минут до меня доходит, что тишина оглушает до боли. Тесса старается тихонько сидеть на своем месте, но я слышу, как она дышит, как сдерживается и пытается держать себя в руках.
У меня ужасно сдавило грудь, а она просто переваривает мои слова. Почему ей вечно так достается от меня? Вечно я ляпну что-нибудь не то, а ведь сколько раз зарекался молчать. Сколько бы я ни обещал измениться, всегда одно и то же. Я сбегаю и оставляю ее одну разгребать очередное дерьмо.
Только не в этот раз. Я не могу снова так поступить. Сейчас я нужен ей как никогда, и для меня это шанс доказать ей, что я могу быть рядом, когда это необходимо.
Тесса не смотрит на меня, когда я дергаю руль и сворачиваю на обочину. Включаю аварийку и молюсь, чтобы не придрался какой-нибудь коп.
– Тесс, – пытаюсь я привлечь ее внимание, пока сам собираюсь с мыслями. Она не отрывает взгляда от своих рук на коленях. – Тесса, пожалуйста, посмотри на меня. – Я тянусь к ней, но она отстраняется и ударяется рукой о дверцу машины.
– Эй! – Отстегнув ремень безопасности, я тянусь к ней и, как часто это делаю, обхватываю оба ее запястья.
– Со мной все нормально. – Она слегка вздергивает подбородок, чтобы подтвердить свои слова, но ее влажные глаза говорят совсем о другом. – Не стоило здесь останавливаться, это оживленная магистраль.
– Да плевать я хотел на то, где остановился. Я запутался, у меня голова идет кругом. – Я умолкаю, чтобы подобрать слова. – Мне очень жаль. Мне не стоило говорить такие вещи.
Несколько ударов сердца – и она поворачивает ко мне голову, глядя в лицо, но избегая смотреть в глаза.
– Тесс, пожалуйста, не надо снова замыкаться в себе. Мне очень жаль. Не знаю, чем я думал. В любом случае я никогда и не думал заводить детей, а теперь – дожили, мотаю тебе нервы из-за этой хрени. – Это признание звучит еще хуже, когда я произношу его вслух.
– Ты тоже можешь расстроиться, – отвечает она негромко. – Мне просто хотелось, чтобы ты что-нибудь сказал. Хоть что-нибудь… – Последние слова она произносит так тихо, что я едва могу их расслышать.
– Мне наплевать, если ты не можешь иметь детей, – вырывается у меня.
«Вот дерьмо».
– Я имею в виду, что не стоит расстраиваться насчет того, что у нас с тобой не будет детей.
Я стараюсь исцелить рану, которую сам же и нанес, но, судя по ее лицу, эффект получается совершенно противоположный.
– Я хочу сказать, – и это у меня, черт возьми, абсолютно не получается, – что люблю тебя и что я бесчувственный ублюдок, раз не смог тебя утешить. Я, как обычно, забочусь в первую очередь о себе. Прости меня. – Похоже, я тронул ее этими словами, и она поднимает на меня взгляд.
– Спасибо. – Она освобождает запястье из моей хватки, и я не сразу ее отпускаю, но с облегчением вижу, что она просто вытирает слезы. – Мне жаль, что тебе кажется, что я тебя чего-то лишила.
Я вижу, что ей явно еще есть что сказать.
– Не держи в себе. Я знаю тебя, говори все, что хочешь.
– Мне очень не понравилась твоя реакция, – выдыхает она.
– Знаю, я…
Она прерывает меня, вскинув руку:
– Я не закончила. – Она прочищает горло. – Всегда, сколько себя помню, я хотела стать матерью. Возилась с куклами, как любая девочка, может, немного больше. Для меня всегда было важно иметь детей. Я никогда и мысли не допускала, что может быть по-другому.
– Знаю, я…
– Пожалуйста, дай мне закончить. – Она стискивает зубы.
Мне действительно пора заткнуться, хотя бы в этот раз. В ответ я молча киваю.
– Сейчас я переживаю ужасную потерю. И у меня нет сил думать о том, осуждаешь ты меня или нет. Ты тоже имеешь право горевать. Я хочу, чтобы ты никогда не скрывал от меня того, что чувствуешь, но в этом случае не твои мечты оказались разбиты. Еще десять минут назад ты не собирался заводить детей, поэтому с твоей стороны нечестно так вести себя.
Обождав несколько секунд, я приподнимаю бровь, спрашивая у нее, могу ли заговорить. Она кивает, но тут раздается такой оглушительный гудок фуры, что Тесса чуть ли не выпрыгивает из машины.
– Я поеду обратно к Вэнсу, – говорю я. – Но мне хотелось бы побыть с тобой.
Тесса не смотрит на меня, отвернувшись к окну, но слегка кивает.
– Я имею в виду, чтобы как-то тебя поддержать, что мне и следовало делать с самого начала.
Она так же едва заметно закатывает глаза.
Когда мы проходим мимо Вэнса по коридору, они с Хардином обмениваются смущенными взглядами. Так странно, что Хардин снова рядом со мной после всего случившегося. Я не могу не оценить его стараний и самообладания, которое он проявляет, приехав в этот дом, дом Вэнса.
Сложно сосредоточиться на какой-то одной из целого вороха проблем, которые обрушились на нас в последнее время: похождения Хардина в Лондоне, Вэнс и Триш, смерть моего отца, проблемы по женской части.
Слишком много всего, и кажется, что конца этому не будет.
Но все же, после того как я рассказала Хардину о бесплодии, меня не покидает огромное, невероятное облегчение.
Однако впереди всегда подстерегает очередная трудность, только и ждущая, чтобы свалиться нам на голову.
И эта трудность – Нью-Йорк.
Не уверена, стоит ли говорить об этом сейчас, когда у нас опять не все гладко. Реакция Хардина мне совершенно не понравилась, но я благодарна ему за раскаяние, которое он продемонстрировал после того, как с такой черствостью и равнодушием отнесся к моим чувствам. Если бы он не остановил машину и не извинился, вряд ли я нашла бы в себе силы снова с ним разговаривать.
