Не сосчитать, сколько раз с нашей встречи я говорила, думала и клялась в том же самом. Но сейчас я в долгу перед самой собой и, скорее всего, не отказалась бы от своих слов.
– О чем ты думаешь? – спрашивает он, закрывая за собой дверь в мою спальню.
– О том, что больше не стала бы с тобой разговаривать, – без промедления честно отвечаю я.
– Что? – Он подходит ближе, и я отступаю назад.
– Если бы ты не извинился, нам было бы не о чем с тобой разговаривать.
Он вздыхает и проводит рукой по волосам.
– Я знаю.
У меня не выходят из головы его слова: «Раньше я так и думал, но теперь, когда знаю, чего лишился…»
Я до сих пор в шоке, это правда. Никогда не ожидала, что услышу от него такое. Казалось невозможным, что он передумает. Но, с другой стороны, как и всегда в наших нездоровых отношениях, он изменил решение только после того, как произошла трагедия.
– Иди ко мне. – Хардин распахивает объятия, но я замираю в нерешительности. – Пожалуйста, дай мне успокоить тебя так, как я должен был это сделать. Давай поговорим, я тебя выслушаю. Прости меня.
Как обычно, я позволяю ему обнять себя. Он словно держит меня по-другому – крепче и увереннее, чем раньше. Его руки сжимаются сильнее, и он прислоняется щекой к моей макушке. Его волосы немного отросли и щекочут мою кожу. Я чувствую, как он целует меня в волосы.
– Расскажи мне, что у тебя на душе. Расскажи мне все, чего ты еще не сказала, – говорит он, усаживая меня на кровать рядом с собой. Я скрещиваю ноги, а он прислоняется к спинке кровати.
Я рассказываю ему обо всем. О том, как я в первый раз решила обратиться к гинекологу, чтобы провериться по поводу бесплодия. О том, что знала о возможных проблемах еще до поездки в Лондон. У него на щеках играют желваки, когда я рассказываю, что не хотела, чтобы он знал, и сжимаются кулаки, когда я объясняю, как опасалась, что он этому только обрадуется. Он молчит и спокойно кивает, пока я не говорю, что собиралась вечно держать все это в тайне.
Он приподнимается на локтях, чтобы придвинуться ко мне ближе.
– Почему? Почему ты так решила?
– Я думала, ты обрадуешься, и не хотела этого слышать, – пожимаю я плечами. – Лучше держать все в себе, чем слушать, какое облегчение ты испытываешь.
– Если бы ты рассказала мне об этом до поездки в Лондон, все было бы по-другому.
Я бросаю на него быстрый взгляд.
– Да, наверняка еще хуже. – Надеюсь, он не поведет себя так, как я думаю. Еще не хватало, чтобы он свалил вину за всю историю в Лондоне на меня.
Похоже, он обдумывает свои слова, прежде чем произнести их вслух, – еще одна перемена к лучшему.
– Ты права. Знаешь, ты права.
– Я рада, что никому не рассказывала, особенно пока еще не была уверена.
– Хорошо, что ты рассказала мне самому первому. – Он испытующе смотрит на меня.
– Ким в курсе. – Мне слегка неловко от того, что он подумал, будто услышал обо всем первым, но тогда его не было рядом.
Хардин хмурит брови:
– Что значит, Ким в курсе? Давно?
– Некоторое время назад я рассказала ей, что это один из возможных вариантов.
– То есть Ким знала, а я нет?
– Да, – киваю я.
– А Лэндон? Лэндон тоже знает? А Карен? Вэнс?
– А Вэнсу-то зачем знать? – не выдерживаю я. Он снова ведет себя просто нелепо.
– С ним могла поделиться Кимберли. Лэндону ты тоже рассказала?
– Нет, Хардин. Только Кимберли. Мне нужно было выговориться, а тебе я не могла вполне доверять.
– Вот как, – резко говорит он, нахмурившись мрачнее тучи.
– Это правда, – тихо говорю я. – Конечно, тебе не нравится это слышать, но от правды никуда не денешься. Ты, похоже, забыл, что не собирался иметь со мной никаких дел, пока не умер мой отец.
Не собирался иметь с ней никаких дел? Я давно люблю эту девушку каждой клеточкой своего тела. Как обидно, что она так думает, что она забыла, как я ее обожаю, и свела все лишь к одной моей выходке. Не то чтобы я ее в чем-то упрекаю. Она думает так по моей вине.
– Ты всегда была нужна мне, ты же знаешь. Я просто никак не мог остановиться и продолжал разрушать единственное хорошее, что было в моей жизни, и я прошу за это прощения. Конечно, чертовски неправильно, что на это ушло столько времени, и жаль, что понадобилась смерть твоего отца, чтобы привести меня в чувство, но теперь я здесь. Я люблю тебя больше, чем когда бы то ни было, и мне все равно, если мы не сможем иметь детей.
Мне не слишком нравится ее взгляд, и я в отчаянии выпаливаю:
– Выходи за меня замуж!
Она сердито смотрит на меня.
– Хардин, нельзя так просто кидаться такими словами, перестань это говорить! – Она скрещивает руки на груди, словно защищаясь.
– Ладно. Тогда сперва куплю тебе коль…
– Хардин, – предостерегающе говорит она, плотно сжав губы.
– Ладно, – закатываю я глаза. Мне кажется, она готова отвесить мне пощечину. – Я так тебя люблю, – уверяю я и тянусь к ней.
– Кто бы сомневался, – бормочет Тесса. Как она может быть такой очаровательной и невыносимой одновременно?
– Я любил тебя, даже когда вел себя как придурок в Лондоне.
– Ты этого не показывал. И совершенно не важно, что ты говоришь, если ты не показываешь, как любишь меня, и не даешь мне почувствовать, что твои слова – это правда.
– Да, я тогда слетел с катушек. – Я принимаюсь ковырять растрепавшийся край гипсовой повязки.
«Сколько еще недель ее носить?»
– Ты разрешил носить ей свою футболку после того, как вы переспали. – Тесса отводит глаза и смотрит куда-то в стену за моей спиной.
«Что?»
– О чем ты? – Я мягко беру ее за подбородок и заставляю посмотреть на меня.
– Та девушка, сестра Марка. Вроде бы ее звали Джанин?
У меня отвисает челюсть.
– Ты думаешь, я ее трахал? Я же сказал, что ничего не было. В Лондоне я не притронулся ни к одной девушке.
– Да, говорил. Только почему-то чуть ли не размахивал презервативом у меня перед лицом.
– Я не трахал ее, Тесса. Посмотри на меня. – Я стараюсь ее убедить, но она снова отворачивается. – Понимаю, как это выглядело…
– Это выглядело так, будто на ней твоя футболка.
Мне ужасно не нравилось, как Джанин смотрелась в моей футболке, но пришлось ее отдать, иначе эта девица никогда бы не заткнулась.
– Я знаю, как это выглядело, но я ее не трахал. Ты что, действительно думаешь, что я на такое способен?
У меня сердце заходится от мысли, что на протяжении последних недель она прокручивала в голове эту чушь. Нужно было сразу понять, что наш предыдущий разговор ее не убедил.
