Показной блеск - Девни Перри

— Почему бы вам не остановиться? — Спросила я. Там было не так много места, но мы могли быстро поменяться местами.

Он сделал еще один резкий вдох, вздрогнув так сильно, что его рука дернулась на руле. Что-то было не так.

— Ксавье. — Мое сердце бешено колотилось. — Съезжайте на обочину. Позвольте мне вести машину. Вам нужно в больницу.

— Я в порядке. — Его лицо побледнело, а под полями шляпы на виске выступили капельки пота. Он провел рукой по своему боку, еще раз потирая грудь, пытаясь дышать. — Я в порядке. Это просто изжога.

— Я не знаю. А вдруг что-то сер… — Вспышка привлекла мое внимание, и я вздрогнула. — Берегись!

Но мое предупреждение опоздало на несколько секунд.

Глава 22

Дакота

— Означает ли это, что ты можешь приехать завтра на ужин? — С надеждой спросила мама в трубку.

— Нет. Я проведу его здесь, с семьей Софии. Они уже составили планы на День благодарения, и я не хочу их отменять.

— О, хорошо.

— Хорошего вечера, мама.

— Тебе тоже, Дакота. Мы скоро увидимся?

— Да. Скоро приеду дома. Пока. — Я повесил трубку, положив ее на стойку.

Телефон был теплым от того, что я прижимал его к уху в течение последнего часа. Но этот телефонный звонок маме опоздал на неделю. Наш разговор был одним из самых тяжелых в моей жизни, но это был тот разговор, который я должен был провести несколько месяцев назад.

Я пожалел, что у меня не было этого разговора, когда папа был жив.

Я посмотрел на время на экране и нахмурился. Я еще ничего не слышал от Софии. После того, как она и Ксавье уехали в Калиспелл, я пришел в бар и заменил Джексона.

Уилла и дети были с ним сегодня, тусовались, пока он работал. Роман бегал по комнате в своем костюме полицейского — новом с тех пор, как он перерос предыдущий. А малышка Зои пыталась вырваться из материнской хватки, чтобы исследовать и, вероятно, положить в свой слюнявый ротик то, чего ей делать не полагалось.

Как и ожидалось, за день до Дня благодарения стояла мертвая тишина. На обед к ним пришел только один человек.

Поэтому после того, как отряд Пейджев ушел домой и начал наслаждаться праздником, я воспользовался моментом одиночества, и позвонил маме.

Прошло почти три часа с тех пор, как София уехала, и я ожидал, по крайней мере, получить сообщение, когда они будут возвращаться домой.

На улице было темно, и хотя я доверял дяде отвезти их домой, мне не нравилось, что София выходит на улицу снежной ночью.

Я не должен был отпускать ее и не отпустил бы, если бы не мольба в ее глазах. Ей нужно было время и пространство вдали от меня.

Это было больно. Но то, как я вел себя с самого начала, было неправильным. За это я всегда буду сожалеть.

Я взял телефон и отправил ей короткое сообщение.

Ребята, вы уже едете домой?

Я бродил по тихой комнате, ставя табуреты на место, ожидая ответного сообщения. Когда прошло пять минут, я проверил, не отключен ли мой телефон. Затем я отнес его на кухню, убедившись, что все убрано. Я сомневался, что у нас будут посетители на ужин, и, поскольку все было убрано, я закрывался рано.

Нам с Софией нужно было многое обсудить.

Если она когда-нибудь вернется.

— Где они? — спросил я. Вместо того чтобы отправить сообщение, я взял телефон и позвонил. Он попал прямо на ее голосовую почту. Затем я позвонил на телефон Ксавье. То же самое.

Что-то было не так. Узел в моем животе подтвердил это. Я вышел из кухни и направился в бар. Мне было все равно, который час, я закрывался. Первым делом я бы отправилась к Логану и Теи и перепроверил, что ее там нет. Может быть, ее телефон просто разрядился.

Я схватил ключи со стойки, обогнул бар и направился к входной двери, как раз в тот момент, когда она распахнулась и Хейзел ворвалась внутрь.

— Собирай свои вещи. — Ее лицо было бледным, морщины беспокойства избороздили ее обветренную кожу. Но ее глаза, они были дикими. — Поехали.

— Куда едем?

— Ксавье в больнице.

Воздух вырвался из моих легких, но я смог выдавить одно-единственное слово.

— София?

— С ней все в порядке. Я все объясню в машине.

— Поехали.

Хейзел развернулась и выскочила за дверь так же быстро, как и вошла.

Я последовал за ней прямо в холод, воздух пронизывал фланель моей рубашки. Но я не тратил время на то, чтобы надеть пальто. Я запер дверь, направился прямо к своему грузовику и забрался внутрь. Хейзел закрыла свою Subaru Outback, оставив ее на парковке, и запрыгнула ко мне.

Я с ревом мчался по дороге, крепко сжимая руль, и гнал как можно быстрее, не подвергая риску себя и Хейзел.

— Говори.

— Они подъезжали и чуть не сбили оленя. Ксавьер свернул, чтобы пропустить его.

Мои зубы сжались вместе. Он знал, что лучше не сворачивать. Он должен был сбить его. Его жизнь, жизнь Софии, была дороже жизни оленя.

— Он не справился с управлением, немного развернулся, но они чуть не оказались в канаве.

— Если они не разбились, то как он оказался в больнице?

— У него была куча болей. После оленя София посадила его на пассажирское сиденье и поехала в больницу. Она только что позвонила.

— Черт возьми. — Я никогда не должен был отпускать ее. — Но с ней все в порядке?

— Она казалась потрясенной.

Я был уверен в этом. Вдобавок к тому, что она беспокоилась о Ксавье, она почти не водила машину. Она не привыкла к заснеженным и обледенелым дорогам. Но моя леди была сильной — сильнее, чем она себе представляла.

— Что с Ксавье? — Пожалуйста, не говори «сердечный приступ».

— Они еще не сказали Софие.

Я крепче сжал руль, ведя машину так быстро, как только мог в данных условиях. Хейзел сидела неподвижно, если не считать нервного подергивания правой руки.

— Продолжай.

— Продолжай, что?

— Курить. — Я не позволял людям курить в моем грузовике, но это было особое обстоятельство. И это успокоило бы ее.

Но Хейзел покачала головой.

— Нет. Я завязала.

Я рискнул оторвать взгляд от дороги, чтобы убедиться, что она говорит серьезно. Хейзел курила с тех пор, как ей перевалило за двадцать.

— Когда?

— Прямо сейчас.

Если она бросала курить, это означало, что она боялась за жизнь Ксавье.

Моя нога сильнее нажала на педаль газа. С