оказалась на спине, а Дуэйн снова навис надо мной. Прежде чем опустить голову к моей груди, он облизал губы, и влажное скользкое тепло его рта сомкнулось вокруг моего соска, который Дуэйн принялся ласкать языком.
Я пытаясь не отвлекаться, но дыхание у меня все равно сбилось.
– Дуэйн, – я старалась оставаться серьезной, – Дуэйн, это не настоящий риск. Настоящий риск – это когда рискуешь тем, что тебе необходимо.
– Мне нужно снова войти в тебя, Джессика, – прошептал, срываясь на урчанье, Дуэйн. Я почувствовала, как его «необходимость» надавила мне на внутреннюю поверхность бедра.
– О’кей, – вздохнула я и добавила: – Но ты не забывай, я еще сержусь на тебя за то, что ты не брал трубку в воскресенье.
– Я поступил неправильно. Надо было ответить. – Он продолжал покусывать мою кожу.
Я заерзала, зажмурившись:
– Ты должен мне обещать… обещать больше так никогда не поступать…
Я почувствовала, как он застыл, и несколько долгих секунд в комнате слышалось только наше дыхание и потрескивание тлеющих углей в камине.
Затянувшаяся пауза заставила меня открыть глаза и приподнять голову. Дуэйн по-прежнему нависал надо мной с приоткрытым ртом, будто хотел заговорить, но сперва решил обдумать свои слова. Редкой красоты глаза испытующе глядели на меня. Я замерла, готовая отодвинуться, чтобы вновь настаивать на необходимом мне обещании.
Но Дуэйн сказал:
– Пока мы вместе, я никогда не проигнорирую твой звонок, обещаю.
Что-то в этом обещании показалось странным. Слишком продуманное? Я была как пьяная, поэтому три раза повторила это обещание про себя, прежде чем уловила то, что меня смутило.
– Нет, – замотала я головой и прищурилась в попытке не терять четкости взгляда. – Без всяких «пока» и «если». Поклянись, что никогда не будешь меня игнорить. Остаток нашей жизни ты всегда будешь мне перезванивать, пока смерть не разлучит нас.
Я видела, что в нем идет борьба. Дуэйн встал на колени, посмотрел на мое лицо, волосы, тело и встал с кровати.
Он сделал два шага к камину, затем к столу и остановился. Я смотрела, как его широкие плечи приподнялись и опустились, и чего-то ждала, опираясь на локоть. Чем дольше длилась пауза, тем тяжелее становилось на душе.
– Дуэйн?
Он вдруг обернулся и пошел к кровати. Избегая прикосновений, он присел на край, поднял с пола трусы и надел их.
– Что ты делаешь?
Он повернулся ко мне. В глазах бушевала настоящая буря.
– Ты просишь слишком многого. Я не могу этого обещать.
Я снова прокрутила его слова в голове, прежде чем до меня дошло. А когда дошло, не сомневаюсь, на лице у меня отразилась ярость, от которой начал плавиться мозг. Я вскарабкалась с кровати, наполовину стянув за собой простыню, и остановилась перед Дуэйном, когда он рывком натянул джинсы:
– Это почему же я многого прошу?
– Ты знаешь почему.
– Не знаю. Правда, не знаю. – Я раздраженно ударила рукой по бедру. – Иногда ты со мной говоришь, иногда нет. Ты признался, что ждал меня пять лет, выжидая удобного момента. Потом ты настойчиво ухаживал, но боже упаси, чтобы я тебе минет сделала! Мы заключили договор на тринадцать с половиной месяцев, а ты затеял двойную игру! Я участвую в сделке на сто процентов, а тебя мотает то туда, то сюда, и в результате ни то ни се!
Он встал с кровати и застегнул джинсы. Я приподняла голову, чтобы смотреть Дуэйну в глаза. Мне показалось, что он слишком высокий. И деспотичный. И… непостижимый.
– Ты же уезжаешь, Джесс. Какая уж тут договоренность…
Мне показалось, будто в спину воткнули нож.
Только через несколько секунд я наконец смогла – правда, громче, чем намеревалась, – ответить:
– Чушь, Дуэйн, и ты это знаешь! Когда я дала тебе повод думать, что увиливаю от нашего договора?
– После отъезда ты не вправе ожидать от меня понимания. После отъезда ты не должна будешь мне звонить. Никогда. Потому что я не перезвоню. Я не захочу больше видеть тебя и говорить с тобой.
Слова Дуэйна были подобны удару, пощечине, особенно после того, чем мы только что занимались. Я чувствовала, что вот-вот заплачу, но мне было все равно.
Дуэйн отвернулся, отойдя к столу, будто не в силах вынести моего вида. Меня распирало от эмоций.
И тут до меня донеслось досадливое:
– Это была ошибка…
Я утратила способность думать. Из комнаты будто выкачали весь воздух. Я попятилась к кровати и опустилась на матрац. Только что мы обнимались, а теперь…
– Не понимаю… – Я замолчала, но решила все же высказаться. – Не понимаю, почему ты предложил мне год, если у тебя не было намерения идти до конца. Ты можешь это объяснить?
Он обернулся и взглянул на меня через плечо, явно растерявшись – не то от вопроса, не то от моей реакции.
Развернувшись ко мне, Дуэйн почесал бороду.
– Джесс… – начал он, будто разговаривая с сумасшедшей. – Джессика, я знаю о твоих планах.
– О каких еще моих планах?
– Твой брат рассказал мне о твоей тете. О деньгах. О твоих планах.
– Чего?!
– Уехать после Рождества.
Это было сказано как неопровержимый факт.
–Чтопосле Рождества? – Я мелко затрясла головой. – О чем идет речь?
Дуэйн перестал чесать бороду и прищурился:
– Твой брат, Джексон, остановил на с Бо в четверг, по дороге домой, прямо после нашего с тобой разговора. Он сказал, что ты унаследовала деньги, которых тебе не хватало для путешествий, и планируешь осуществить давнюю мечту сразу после Рождества.
Я машинально качнула головой в знак отрицания:
– Так вот, это ложь.
Дуэйн выпрямился. Он не скрывал удивления.
Я поспешила объяснить.
– Не все, а часть. Моя… тетя действительно оставила мне деньги. Если ими грамотно распорядиться, хватит на кругосветное путешествие. Но я пока не собиралась уезжать из Грин-Вэллей, и уж точно не после Рождества!
Глаза Дуэйна будто потухли, а губы сжались:
– Отчего же нет?
