Пролетела Пасха, а летом Зейн вдруг заметил, что Лили стала звонить ему совсем редко. Поток писем истончился до отдельных капель, и наконец он получил последнее письмо, в котором она писала, что пора оставить прошлое позади. Неопределенность в их отношениях плохо отражается на ее здоровье. Такого удара Зейн не ожидал. Но что произошло, то произошло.
Снова, с еще большим остервенением он набросился на работу и сам удивился, насколько удачно пошли дела. Благодаря фундаменту, заложенному им в предыдущие пять лет, очередной рывок стал приносить невероятные плоды один за другим.
Зейн не принадлежал к миру сверхбогатых и не жил их жизнью, однако именно они стали ему необходимы для дела. В общении с клиентами он вел себя доброжелательно, лояльно и очень мило. Весть о том, что Зейн Макалистер дает хорошую цену за какую-нибудь вещь, мгновенно облетала всех — от Нью-Йорка до Парижа, Вены и Женевы. Если в Амстердаме появилось что-то выдающееся, у Зейна тут же звонил телефон, и он был готов вылететь ближайшим рейсом в любое время дня и ночи. Зейн стал приносить хозяевам большие деньги. Шли годы, и он осознал, что пора начинать работать на себя. У него возникло желание открыть свое дело. Для этого ему понадобился Френсис Кенсингтон.
— Да в Нью-Йорке консультантов как собак нерезаных. По пенни за фунт, — убеждал его Френсис, пока они ехали по Пятой авеню в только что купленном им «бентли» 1932 года. — После обвала рынка ценных бумаг в восемьдесят седьмом, разгрома передовой компьютерной индустрии, на фоне последних вздохов промышленной эры нам пришлось выбросить на улицу половину белых ньюйоркцев.
— Я все понимаю, Френсис, но мне кажется, что я созрел.
— Ты так много умеешь?
— Да, — тихо, но твердо ответил Зейн. Френсис уже начинал раздражать его, и он все больше убеждался в том, что тот намеренно старается его придерживать. Зейну уже исполнился тридцать один год. Его трудно было назвать ребенком, но для Френсиса он все еще оставался деревенским мальчишкой.
— Ты живешь жизнью, о которой можно мечтать. Платят тебе хорошо. Путешествуешь ты за счет компании. Тебя уважают, и в то же время у тебя не болит голова о том, как вести дело. Налоги ты платишь только за себя…
Зейн жестом перебил его.
— Знаю, Френсис. Слышал все это сотни раз. Но мне этого мало.
— Чего мало? Денег?
— И да и нет. Дело не только в деньгах.
— Чего же тебе не хватает? Надежности? Но собственное дело не дает надежности. Ты становишься зависимым от любого клиента, поставщика, служащего. Они будут твоими боссами.
Зейн отвернулся от старика, лицо которого покраснело, что случалось с ним каждый раз, когда он возбуждался или расстраивался. У Френсиса стало сдавать сердце, и Зейн знал об этом. Переедание и отсутствие физической нагрузки убивали его. Зейн любил Френсиса, уважал его. Ему не хотелось лишиться друга. Поэтому он решил отложить разговор до лучших времен.
— Что ты молчишь? — наседал Френсис.
Зейн смотрел, как тротуары заполнялись людьми: секретари, служащие банков, продавцы магазинов и молодые менеджеры выходили из зданий, направляясь на ленч. Две молодые женщины с фигурами, как у топ-моделей, одетые в яркие мини-платья, остановились у светофора и, вытянув шеи, пытались заглянуть в «бентли». Трудно было не обратить внимания на их глубокие декольте.
Френсис неодобрительно щелкнул языком.
— В женщинах не осталось никакой загадки. Неудивительно, что страна движется к закату.
На светофоре зажегся зеленый, и они быстро проехали перекресток.
— Загадка, — задумчиво произнес Зейн. — Может быть, это-то мне и нужно.
— Может быть. — Френсис посмотрел на него. — А может, тебе просто скучно?
— Пожалуй. — Голос Зейна звучал немного грустно. — Я думал, будет больше… как бы это сказать…
Френсис положил обе руки на серебряную ручку трости.
— Ты прав. Тебе пора отделиться и поискать что-нибудь свое. Чтобы заново ощутить вкус жизни, надо идти вперед. Возможно, тебе пора бросать торговать драгоценностями в розницу. Конечно, это верный заработок, и продвижение по службе тебе гарантировано, но, похоже, тебе нужно что-то другое. Я прав, Зейн?
— Ты всегда говорил, что я слишком молод. Что никто не воспримет меня всерьез.
— И был прав. Но еще я старался поберечь тебя. Бизнес — нелегкое занятие. Я, например, от него устал. Подумываю продать дело.
— Что? Френсис, ты никогда мне об этом не говорил.
— Да. Понимаешь, не люблю болтать раньше времени, пока сам не буду уверен. Одно крупное объединение из Мейна предлагало мне произвести слияние. Я отказался. Тогда они объединились с «Юнайтед Пасифик пейпа». А теперь они вместе хотят купить мое дело. Наверно, я соглашусь. Научу их своим хитростям по вторичной переработке. Взамен они обещают прекратить вырубку лесов. Если это произойдет, я смогу сказать перед смертью, что сделал кое-что полезное для человечества.
— Френсис, это же потрясающе! Честное слово, я рад за тебя!
Повернув свою огромную голову, Френсис взглянул на Зейна. Их нельзя было назвать друзьями в том смысле, в котором Зейн дружил с Майком или Джо, играя с ними в теннис и занимаясь тяжелой атлетикой. И в пивной на перекрестке Восемьдесят восьмой улицы и Третьей авеню по вечерам в пятницу Зейн сидел не с Френсисом, а с Бобом и Кеном. Скорее, Френсис заменял ему отца или мудрого дядюшку, и Зейн с радостью общался бы с ним почаще.
Обычно они проводили вместе послеполуденные воскресные часы. Френсис брал Зейна на прогулки в своей новой машине, и они говорили обо всем подряд: о прочитанных книгах, просмотренных спектаклях, обсуждали светские сплетни и, конечно, будущее Зейна. Однако о своем бизнесе и о своих инвестициях Френсис упоминал лишь изредка, точно так же как никогда не обсуждал с Зейном свои домашние дела. Вообще он был довольно замкнутым человеком, но всегда интересовался делами Зейна.
Френсис казался ему олицетворением мудрости. В свое время он назвал Зейну несколько своих приятелей, которые, по его мнению, могли заинтересоваться ювелирными изделиями, предлагаемыми фирмой «Суизингтон Джуэлс», где теперь работал Зейн. Речь шла об изделиях строгого вкуса в простой оправе, с редкими, великолепными и очень дорогими камнями. Среди приятелей Френсиса не было «денежных мешков», превращавших свои пальцы в выставки в соответствии с размером их банковских счетов, однако любой из них имел достаточно средств, чтобы приобрести старинное украшение, стоимости которого Зейну хватило бы, чтобы начать свое дело. Как ни старался он откладывать понемногу с каждой получки, ему никак не удавалось дотянуть до нужной суммы. Так что годы шли, а мечта все маячила перед ним как нескончаемая дорога.
