Ари все время крепко обнимал ее. Так приятно было находиться в его объятиях, ощущать, как в нее вливается его сила.
— Помнишь, что я говорила насчет того, что женщины в редакции будут безумно в тебя влюбляться? Но я не думала, что так безумно. Синди была уверена, что единственное, что стоит между вами, — это я.
Ари твердо взглянул ей в глаза.
— Я никогда не давал ей ни малейшего повода так думать.
— Знаю. — Пич еще крепче прижалась к нему. — Мне ее жаль, несмотря ни на что. Возможно, она весь остаток жизни проведет в сумасшедшем доме.
Ари поцеловал ее в шею.
— Вот за что я тебя люблю — ты способна жалеть других людей даже тогда, когда они этого не заслуживают.
Приятно было ощущать прикосновение его губ к своей коже. Еще приятнее было бы ощутить их на своих губах, подумала Пич и повернула голову, чтобы поймать его рот. Она забыла свою тревогу о Лентяе и жалость к Синди, забыла свой недавний ужас. Забыла обо всем, кроме мужчины в ее объятиях — а потом в постели. Их любовь была полна сознанием того, что они снова едва не потеряли друг друга.
Утро наступило слишком быстро. Они вместе приняли душ, наслаждаясь этими игривыми минутами перед тем, как одеться и встретить новый день.
— Я никогда ни с кем не ощущала такой близости, как с тобой, — сказала Пич за кофе во время завтрака.
Ари не отрывал взгляда от ее лица, будто не мог заставить себя смотреть ни на что другое.
— Я тоже.
— Я тут думала о будущем, — сказала Пич.
— О каком-то абстрактном будущем или о конкретном?
— Совершенно конкретном. Я думала о нас.
— Я тоже.
— Пришел к каким-нибудь выводам?
Он кивнул.
— Не держи меня в подвешенном состоянии.
— Знаешь, ты значишь для меня гораздо больше, чем любой другой человек в мире, — начал Ари, и вид у него был слишком уж мрачным для человека, который собирается сделать ее счастливейшей женщиной на земле.
— Ты, несомненно, доказал это вчера ночью. Три раза.
Ари несколько раз открыл и закрыл рот, не произнося ни звука. Мужчины порой так долго соображают, когда говоришь им что-то неожиданное, любовно подумала Пич.
— Я выбирал подходящий момент, чтобы сказать это.
— Так же, как выбирал подходящее место, чтобы в первый раз заняться со мной любовью? — спросила она с хриплым смешком.
— Пич, мне трудно это говорить…
— Давай я облегчу тебе задачу. Я знаю, что ты собираешься сказать. И мой ответ — да.
— Ты — одна на миллион! — воскликнул Ари и откинулся на спинку стула. — Я боялся, ты не поймешь.
— Почему?
— Нельзя же от тебя так много требовать.
— Это зависит от того, с какой стороны посмотреть. — Тут она заподозрила неладное. Она уставилась на него. — Мы ведь говорим об одном и том же, правда?
Он улыбнулся той особенной улыбкой, которая всегда заставляла ее таять.
— Не знаю, как ты догадалась, что я прошу у тебя разрешения уехать. Могу только сказать, что я очень благодарен тебе за это. Это сильно облегчает дело.
Пич моргнула. И только.
— Когда ты принял это решение? До того, как мы занимались любовью, или после?
— До.
Почему-то от этого ей стало еще хуже.
— Ты собираешься скоро уехать?
— Я знаю, как ты любишь эти праздники. Как насчет начала следующего года?
«Ужасно!» — кричала ее душа. Это не просто жестокая шутка. Он действительно хочет уехать. Он действительно собирается оставить ее здесь, в Хьюстоне, а сам уедет бог знает куда и будет делать бог знает что. Она была такой дурой, полагая, что он собирается сделать ей предложение. Пич чувствовала себя еще более беспомощной, чем под дулом пистолета Синди. Синди могла ее убить, но Синди ни за что не удалось бы ее победить.
— Как долго тебя не будет?
— Это хуже всего. Я не знаю. — Он нерешительно взглянул на нее. — Не могу поверить, что ты так спокойно это воспринимаешь.
Спокойно? Значит, она лучшая актриса, чем сама думала.
— Могу я узнать, почему тебе надо уехать?
Его улыбка погасла.
— Поскольку ты уже догадалась обо всем, я думал, что это ты тоже поняла.
— Просвети меня на тот случай, если я поняла неверно, — ответила Пич, пытаясь не сорваться на крик.
— Я хочу провести с тобой остаток жизни…
— И чтобы доказать это, уезжаешь! — выкрикнула Пич.
— Ты сердишься?
Он взял ее за руку. Пич выдернула руку.
— Сержусь? Сержусь?! Я думала, ты собираешься просить меня стать твоей женой!
По крайней мере у него хватило совести смутиться.
— Я все испортил.
— Это уж точно, парень. Почему бы тебе не сказать мне правду? Я выдержу. Если ты меня не любишь, так и скажи.
— Это не имеет никакого отношения к тому, как я к тебе отношусь. Я хочу на тебе жениться. И мне жаль, что нельзя сделать это завтра же. Но сначала мне надо закончить одно дело.
— Дело? И как ее зовут?
— Хелен, — тихо ответил Ари. — Ее зовут Хелен. Я не могу начинать новую жизнь до тех пор, пока не покончу со старой.
Плечи Пич поникли.
— Я могла бы бороться с живой соперницей. Но с мертвой мне не справиться.
— Она тебе не соперница. Я никогда и никого не любил так, как тебя.
— Ты это говоришь искренне?
— От всего сердца. Но это ничего не меняет. Мне следовало тогда остаться и достать того негодяя, который убил мою жену. А я не мог справиться со своим горем и поэтому удрал. И с тех пор это меня гложет. Разве ты не понимаешь, Пич? Я должен знать. Я не могу жить спокойно с тобой, пока не узнаю.
Его полное боли признание погасило ее гнев так же верно, как вода гасит пламя. Ари таков, какой он есть. Он не может уйти от долгов и обязательств.
— Хорошо. Возвращайся в Феникс, если чувствуешь себя обязанным это сделать. Я поеду с тобой.
Он покачал головой:
— Я не могу этого позволить.
— Ты не можешь меня остановить.
— Пич, пожалуйста, если ты меня любишь, на этот раз сделай так, как я прошу. Я не могу… я не позволю снова подвергать твою жизнь опасности. Кроме того, тебе надо подумать о близнецах. Они потеряли деда и отца. Они не могут потерять еще и тебя.
— Близнецы уже взрослые, — возразила Пич. — Я им не нужна. Я их теперь почти не вижу. У них своя жизнь.
— Все, что ты говоришь, — правда, кроме одного. Ты всегда будешь нужна близнецам. И надо еще подумать о Белле.
— У нее есть Берт.
— Пич, не усложняй все.
— Что это я усложняю? — с вызовом спросила Пич.
— А как же журнал? «Техас изнутри» мог бы стать реальной силой, если ты будешь стоять у руля.
— Мне наплевать на журнал.
— Ты это не серьезно. У тебя задатки первоклассного репортера.
