— Тогда, если разрешишь, я приду к тебе завтра, — пообещал он и поднялся. С высоты его роста Кэрол, лежащая под белым больничным одеялом, казалась особенно хрупкой, и он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. Глаза Кэрол закрывались сами собой, но она все же успела прошептать:
— До свидания, Мэтью. И… спасибо.
Потом она улыбнулась спокойной, безмятежной улыбкой и заснула, и Мэтью, глядя на прекрасное лицо Кэрол, подумал, что никогда еще не любил ее так сильно, как сейчас.
К вечеру к Кэрол приехала Стиви. Через плечо у нее была переброшена дорожная сумка. Страшно коверкая французские слова, Стиви объяснила дежурной сестре, что намерена остаться на ночь, и попросила поставить в палате раскладушку.
Кэрол проснулась почти перед самым приходом Стиви. После разговора с Мэтью она проспала несколько часов и чувствовала себя вполне отдохнувшей.
— Ну вот, теперь я всегда буду рядом, — заявила Стиви, ставя сумку на пол. Она еще немного подкашливала, но врач в отеле сказал, что для окружающих она не представляет опасности.
— Ну, что ты натворила, что тебя стерегут такие молодцы? — спросила Стиви, имея в виду охранников, которые дежурили в коридоре. Чтобы попасть в палату, Стиви пришлось предъявить свой загранпаспорт и подписанный главврачом пропуск. Впрочем, эти строгости ее скорее порадовали, хотя Стиви и позволила себе поворчать по поводу «бюрократизма» французов. Правда, выставленные напоказ автоматы охранников поначалу ее напугали, но потом Стиви решила, что демонстрация силы в данном случае вполне оправдана и что любой потенциальный террорист трижды подумает, прежде чем отважится на рискованный шаг.
— Сегодня ко мне приходили следователи, — ответила Кэрол. — Я рассказала им о том, что видела в тоннеле, и они решили, что мне необходима охрана. Просто на всякий случай, — добавила она, увидев, как вы тянулось лицо Стиви. — Они уверены, что террористы тоже погибли во время взрыва и мне ничто не грозит. И Мэтью тоже так думает.
— Мэтью? — Стиви пытливо взглянула на нее, и Кэрол смущенно улыбнулась.
— Он пришел вместе с полицейскими, а когда они закончили, — остался еще ненадолго, чтобы… чтобы кое-что мне объяснить.
— Я вот все думаю, — задумчиво проговорила Стиви, — можно мне начинать волноваться или погодить немного?
— А зачем тебе волноваться? — спросила Кэрол с самым невинным видом. — Все это было слишком давно, я тогда была моложе, чем ты сейчас. И я, и он понимаем, что с тех пор многое изменилось. В конце концов мы решили, что будем друзьями — или хотя бы попытаемся ими стать. По-моему, он не очень счастлив.
В Мэтью, как и прежде, пылал скрытый огонь, который Кэрол помнила еще по дням их совместной жизни, но теперь в его глазах поселилась такая глубокая печаль, какую до этого она видела только раз — когда погибла его дочь.
— И вообще, — добавила она поспешно, — скоро я вернусь домой, и все пойдет по-старому. Просто мне хотелось, чтобы демоны прошлого больше не беспокоили меня, а лучший способ добиться этого — подружиться с ними. Это лишает их силы.
— Я не уверена, что этого мужчину что-то может лишить силы, — сказала Стиви. — Он врывается в больницу словно ураган, и все тут же встают по стойке «смирно».
— Когда-то он занимал очень высокое положение, и многие до сих пор с ним считаются. Это Мэтью позвонил министру внутренних дел и попросил выделить мне охрану понадежнее.
— Ну, против этого я не возражаю. Мне только не нравится, что его визиты каждый раз тебя расстраивают, — сказала Стиви. Она очень не хотела, чтобы кто-то или что-то огорчало Кэрол — лишняя нагрузка на нервную систему была Кэрол ни к чему. Правда, пока выздоровление шло успешно, однако любая эмоциональная встряска — такая, как внезапное появление на горизонте бывшего любовника, — могла отбросить Кэрол назад. Самому Мэтью Стиви нисколько не сочувствовала; у него был шанс, считала она, но он сам все испортил.
— Они меня нисколько не расстраивают. То, что было у нас, осталось в прошлом, мои воспоминания, может, и нерадостные, но сам Мэтью — просто прелесть. Представляешь, он даже попросил у меня разрешения прийти еще раз! — сказала Кэрол. Эта просьба и в самом деле приятно ее удивила. Мэтью имел все основания полагать, что на правах старого знакомого имеет право навещать ее в любой день, однако все же счел нужным соблюсти правила вежливости.
— И ты разрешила? — поинтересовалась Стиви. Сама она по-прежнему не доверяла Мэтью, считая его волком, который влез в овечью шкуру, чтобы завоевать доверие Кэрол. Особенно не нравился ей его взгляд — немигающий, уверенный, пронзительный. Но Кэрол, казалось, этого не замечала. Просто она знала Мэтью, вернее — знала когда-то.
— Да. — Кэрол кивнула. — Я думаю, теперь мы с ним можем стать друзьями. Мэтью, помимо всего прочего, очень интересный человек. И сильная личность.
— Сталин и Гитлер тоже были сильными личности ми, — не удержалась Стиви. — Не знаю, почему я так решила, но мне кажется, если этот тип чего-то захочет, он ни перед чем не остановится.
— Так и есть, вернее — было. Но сейчас все изменилось. Мы изменились. Мэтью уже немолод, да и я тоже. Что было, то ушло.
— Ну, я бы на твоем месте не была так уверена. Как говорится — старая любовь не ржавеет, — возразила Стиви, но Кэрол упрямо покачала головой. Она знала, что их любовь умерла. Да, она думала о Мэтью даже после того, как они расстались; она продолжала любить его, и только встреча с Шоном освободила Кэрол от этого чувства.
Пока Кэрол пыталась разобраться в своих чувствах и воспоминаниях, медсестра и один из санитаров принесли и установили в палате вторую кровать, и Стиви, усевшись на нее, стала разбирать свою сумку.
— Устроим ночной девичник, — сказала она, надевая пижаму. Только теперь Стиви успокоилась — теперь она может быть рядом с Кэрол и днем, и ночью. К тому же Стиви обещала Джейсону позаботиться о подруге. Вчерашнее происшествие привело его в ужас, он несколько раз звонил Стиви. Дети тоже переживали за мать, но, узнав, что с сегодняшнего дня ее будут охранять спецназ и Стиви, немного успокоились.
Кэрол было приятно сознавать, что о ней заботятся ее близкие. Стиви удалось уговорить дежурную сиделку пойти спать в комнату для персонала, так что им никто не мешал. В эту ночь они долго болтали и хихикали, точно две школьницы, и Кэрол сказала:
— Я так рада, что ты здесь. Теперь хоть есть с кем поговорить откровенно.
— Да и я в «Ритце» чувствовала себя довольно одиноко, — призналась Стиви. — Я даже начала скучать по Алану — вот до чего я дошла! Знаешь, он часто мне звонит, и я заметила, что теперь, когда я уехала, он наконец начал рассуждать как нормальный взрослый мужчина, а не как эгоистичный подросток. Давно пора — в прошлом месяце ему стукнуло сорок. Что ж, лучше поздно, чем никогда… — В последнее время Алан все чаще и чаще заговаривал о женитьбе и даже пытался строить планы на будущее. Очевидно, затянувшееся отсутствие Стиви подействовало на него благотворно. — Представляешь, он пригласил меня на Рождество домой к его родителям! Раньше мы всегда встречали праздники порознь, потому что и он, и я считали себя слишком независимыми, но теперь что-то изменилось. Налицо определенный сдвиг, вот только к чему мы движемся? Точнее — он движется; меня-то все устраивает…
