Это одна из наиболее утешительных историй, так как она показывает, что мы можем сделать для наших друзей, и что друзья наши могут сделать для нас. Когда стали известны вести о моей серьезной болезни, со всей Австрии и Америки стали в больших количествах приходить письма и телеграммы, заверяющие нас, что множество людей обращаются к Небесам. И опять случилось так: когда Он увидел их веру, он сказал больному: «Встань и иди». Против всех ожиданий, я полностью поправилась. По словам доктора, это нельзя было приписать медицине. О чем бы ни думал парализованный человек до своего исцеления — когда он взял свою постель и отправился домой, он знал, что вылечен благодаря вере своих друзей. Как должен был он любить их после этого!
Потом в мае настал великий день, когда нас вызвали в здание суда в Монтпилиере — пять лет ожидания закончились. Так получилось, что это было в день праздника тела Христова, и с раннего утра мы пребывали в праздничном настроении. Какая это была пестрая компания, ожидавшая в суде: итальянцы, хорваты, сирийцы, англичане, ирландцы, поляки и мы, австрийцы. Клерк перечислил список. Затем в комнату вошел судья. Мы все поднялись с наших мест. Нас попросили поднять правую руку и повторить торжественную клятву верности Конституции Соединенных Штатов Америки. После того, как мы закончили: «Помоги мне, Господь», судья попросил нас сесть, посмотрел на нас и сказал: «Сограждане». Он имел в виду нас — теперь мы были американцы.
После Дня окончания войны, когда мальчики еще были в Европе, они ненадолго заглянули в Зальцбург и обнаружили, что наш старый дом был конфискован Генрихом Гиммлером; что в последний период этой жестокой войны это была его штаб-квартира; что церковь была превращена в пивной зал; что то, что прежде было комнатой отца Вазнера, стало квартирой Гитлера, когда он приезжал туда. Они слышали ужасные истории, вроде этой:
Однажды, когда там был Гитлер, шоферы и ординарцы ждали вызова снаружи. Один из этих солдат мурлыкал себе под нос мелодию русской народной песни. Гитлер услышал это, подскочил к окну и закричал:
— Это ниже достоинства германского солдата — даже под нос себе напевать русскую песню, — и застрелил их всех на месте, даже не дав себе труда узнать, кто именно пел.
Этот дом преследовал всех нас. Как могли мы снова счастливо жить на этой запятнанной кровью земле? Когда он был возвращен нам после войны, мы молились за то, чтобы суметь продать его. Наша молитва была услышана. Мы продали дом одному религиозному ордену в Америке, который хотел основать духовную семинарию в Европе. Сейчас это место называется семинария Святого Иосифа. И там снова есть церковь.
Полученными деньгами мы оплатили наши долги, закладные и все остальное. Какое облегчение это было! На оставшиеся деньги мы хотели пристроить к дому два дополнительных крыла, одно — с большой церковью, другое — с достаточной комнатой для гостей, так чтобы со временем мы могли бы проводить наши Песенные недели дома, зимой и летом.
Познав трудный путь того, как не надо строить дом, мы на этот раз наняли подрядчика. Все, что нам нужно было теперь делать — сидеть и смотреть, как эти мощные бульдозеры прокладывают себе путь в глубокий подвал, такой же обширный, как и тот, который когда-то, дюйм за дюймом, рыли мы, но лишь за одну десятую того времени, которое потребовалось нам. Когда новое крыло было в первом приближении закончено, семья и люди, работавшие в доме, отметили это праздничным обедом. Потом нам пришлось на время остановить строительство, так как деньги были уже израсходованы. Но еще будет однажды другой обед, когда новое крыло будет окончательно закончено.
У Мартины была закадычная подруга, Эрика, с которой она была неразлучна в школьные годы. Еще с тех пор, как мы уехали в Америку, было попятно, что однажды Эрика приедет навестить ее. Этот план, прерванный войной, был возобновлен позже, но прошли годы, прежде чем наконец Мартина промчалась по дому, размахивая телеграммой и крича:
— Завтра Эрика прилетает самолетом в Бостон!
Спустя две недели, в мою комнату вошла счастливая молодая пара — это были Вернер и Эрика, которые хотели идти по жизни вместе. Был замечательный праздник обручения. Один газетчик, узнав в интервью, что отец Вазнер в своей речи сравнил Эрику с Ребеккой, которая тоже оставила свой дом и свою семью, чтобы последовать за любимым мужем в чужую страну, сказал задумчиво:
— Ребекка, о да, я видел этот фильм, — после чего мы поторопились объяснить ему, что это была Ребекка из Ветхого Завета, которая вышла замуж за Исаака.
Вскоре после Рождества мы отпраздновали свадьбу в новой церкви. Когда невеста бросила через плечо свой букет, Мартина оказалась счастливицей, которая поймала его, и был там один канадский парень, который весьма искренне согласился, что поэтому Мартина должна быть следующей невестой.
В один из дней минувшего года мы очень сильно почувствовали, что нашему дому нужно дать имя. Мы сели все вместе и попытались сразу что-нибудь придумать. Поначалу, казалось, что получился один из тех вечеров, когда смеешься и не можешь остановиться. Предложения все время становились все смешнее и глупее.
Наконец, отец Вазнер, который присоединился к нам, сказал:
— Новое имя должно иметь значение. Это должно быть название того, чем мы хотим, чтобы стало это место.
Его слова сделали нас серьезными и заставили задуматься: чем мы хотим, чтобы стало это место? Отец Вазнер открыл Новый Завет, его глаза остановились на словах Законов Апостолов, которые описывают жизнь первых христиан в Иерусалиме: «Были они единым сердцем и единой душой» — «Cor unum et anima una». Отец Вазнер вслух прочитал это нам, и наступила тишина. Это был ответ на то, что мы искали: наше новое имя и наш новый девиз.
Мы все чувствовали величие этого часа и добровольно приняли новый вызов. Тогда Вернер, который обычно чаще слушал, чем говорил, заговорил и выразил мысли всех нас.
— Давайте возьмем себя в качестве примера это первое христианское сообщество. Пусть у нас не будет никакого личного имущества, а все будем делить вместе. И пусть мы будем чувствовать себя обязанными, каждый из нас, уделять спокойные полчаса, во время которых мы будем каждый день размышлять о жизни Христа, о том что мы можем подражать ей лучше и лучше.
Это было начало «Cor Unum» и конец «семьи Трапп». Это был великий и незабываемый момент, в который мы осознали, что к этому времени певцы семьи Трапп превратились в общество, не зависящее больше от отдельных членов семьи. Это было нашей миссией — представлять лучшую музыку массам, близко и далеко. Все чаще и чаще случалось так, что люди, старые и молодые, которым нравилась наша музыка, хотели быть «принятыми» в нашу семью. Семейные узы оказались гибкими, потому наша семья выросла и еще продолжает расти.
