Ознакомительная версия.
Я всегда была чужой в том мире, всегда хотела вернуться домой, всегда понимала, что когда-нибудь это произойдет. Верила и боялась. Сейчас, когда все случилось, я снова – недовольна результатом. Так трудно понять себя, свои чувства и желания…
– Чего же ты хочешь, Катя? – вспомнился этот вопрос. На тот момент мне хотелось счастья, и оно у меня было. Желала любви и получила любовь.
Сейчас мне хотелось начать всё заново, забыть прошлое, откинуть настоящее и сделать шаг в будущее. Каким оно станет для меня? Это почти не важно, лишь бы там имелось хоть немного света и хоть чуть-чуть смысла от моего существования. Ведь должен же быть во всем этом хоть какой-то смысл?
Проснулась в это утро не по будильнику, а оттого, что выспалась. Потянулась, сладко зевнула. Роки тоже уже не спал и чем-то развлекал себя на кухне. Я поднялась с кровати и, накинув халат, прошла до окна, открыла шторы, впустила в комнату печальное осеннее солнце. Люблю, когда играют разноцветные листья на ветру, кружат, летают по двору, садятся на прохожих. Запах осени – он самый необыкновенный, наполнен увяданием лета и в тоже время ожиданием чего-то нового, того, что ещё только предстоит испытать. Думая о хорошем, настраивалась на новый виток своей жизни. В 16 веке остались и любовь, и разочарование, и сильная боль. С собой же прихватила пару отметин на теле да память, от которой уже никуда не деться.
В моем мире мне предстояло найти новый путь, и возвращение к родителям могло только в этом помочь. Я долго гуляла в парке, шуршала листьями, собирала себя по кусочкам прежде, чем явиться в офис. Теперь всё, казавшееся когда-то ценным, перестало иметь какое-либо значение. Карьера больше не манила. Замужество, к которому стремятся многие девушки моего возраста, тоже состоялось. Но почувствовать себя супругой, осознать, что это, так и не получилось. Слишком быстро пронеслись события, слишком…
Чувства к Луи были светлыми, казалось, что это и есть настоящая любовь. Но я всегда немного боялась сеньора де Амбуаза, и именно мой страх мешал нам стать ближе друг к другу. Пришло понимание – все предостережения сказаны не просто так, они имели свой смысл. Нетопыри предсказали смерть графу де Бюсси, которому я клялась в верности и обещала любить до конца своих дней. Оставалось надеяться на то, что их пророчество окажется верным, и после смерти возможно очищение его души.
Чувства к Шико открылись постепенно, и они – намного глубже, чем могла себе представить. Я понимала этого человека, верила ему, знала его так, как никто другой. Он же, казалось, видел насквозь не только меня, но и мои помыслы. Мне было хорошо с ним, уютно и спокойно. Надёжное плечо, верное сердце и самое главное, я не боялась рядом с Жаном оставаться самой собой, такой, какая есть, со всеми достоинствами и недостатками, которых у каждой девушки не мало. И не нужно было играть важную персону, графиню, госпожу. Его устраивала Катрин в любом наряде и любом качестве. Он любил меня.
Два мужчины, две любви – всё осталось так далеко от сегодняшнего дня и вряд ли сможет повториться.
Теперь же… что теперь? Я боялась идти вперед, к новому дню. Успокоившись, все-таки сделала шаг, потом ещё один и вот стою у стен офиса, не решаясь в него войти. То, что страх поглотил меня – слишком слабо сказано. Коленки дрожали, когда переступала через порог.
Девушка в приёмной не была мне знакомой, они тут часто менялись и, конечно же, она понятия не имела, кто я такая. Это облегчало мою задачу.
Я сказала, что мне нужно увидеть директора кампании, на что незнакомка ответила:
– Виктор Алексеевич сейчас на совещании, но как только освободиться, примет вас.
– Спасибо. А вы не подскажете, как долго будет идти совещание?
– Не знаю. Вы будете ждать или зайдете позже? – поинтересовалась она, оглядывая меня с головы до ног.
– Тогда, может быть, я могу увидеть Марию Сергеевну?
– Какую Марию Сергеевну? У нас их две. Вам Ушакову или Коновальцеву?
Вот так дела!.. Я даже чуть не присвистнула, но вовремя остановила себя. Раньше у нас работала только одна Мария Сергеевна, и, как назло, её фамилия совсем вылетела из моей головы.
– Мне нужна та, что работает в аналитическом отделе, – сказала я после некоторой заминки, и девушка улыбнулась, приглашая по телефону мою начальницу.
Буквально через несколько минут услышала удивленно-обрадованный голос:
– Катюша?! Ты ли это?
– Я, Мария Сергеевна, – улыбнулась в ответ, попав в горячие объятья.
Никогда бы не подумала, что мой визит может так обрадовать эту грубоватую на ласку женщину.
– Идём, идём! Рассказывай, где была? Мы тут с ног сбились, разыскивая тебя, а потом девочка, светленькая такая, Наташа, кажется, сказала нам, что ты уехала… Люфаров злой был ужасно. Твой поступок его так расстроил, он ведь на тебя виды имел, хотел даже повысить зарплату и по должности продвинуть, – рассказывала она, а я вдруг остановилась, что-то меня смутило. Фамилия директора, я раньше никогда бы не заострила на этом внимание.
– Как вы сказали? Люфаров?
– Да. Куда же ты, Катя?
– Я сейчас! Я скоро, – побежала по коридору, поднялась на второй этаж и остановилась, замерев столбиком, напротив директорской двери. Всё правильно, на светлой табличке, прикрученной к дубовой двери, имелась надпись: Люфаров Виктор Алексеевич.
– Не может быть, – произнесла я почти в один голос с Анькой и присела на стул, стоявший у её стола.
– Катюха, ты откуда взялась? За трудовой пришла, да? – тормошила меня секретарша.
– Да, – ответила, переводя дыхание и собираясь с мыслями, – Ань, дай попить.
– Тебе чай, кофе или коньяк?
– Воды! – ответила, раскладывая фамилию шефа на два слова: «Люк» + «Фаре» = Люфаров. А ведь они похожи и даже слишком, только Виктор Алексеевич выглядит моложе своего возможного предка. Вот ведь как бывает, и не узнаешь ничего такого, пока не случится что-нибудь выходящее за рамки обычного. Пока Аня наливала воду, я успела встать и проскользнуть в кабинет.
Голос директора тоже был очень похож на голос моего названного отца. Я замерла, прислушиваясь, впитывая в себя то, что осталось в далеком прошлом. Словно с ума сошла, не отдавала себе отчет в происходящем. К счастью совещание директора по конференц связи уже было закончено и, положив трубку, Виктор Алексеевич с удивлением уставился на меня.
– Катя? Шнуркова?
– Да.
– Что же вы стоите? Проходите, присаживайтесь, – засуетился директор.
– Спасибо, – присела на стул возле его стола, расстегивая свое серое в клетку осеннее пальто, не сняла его внизу, а теперь стало жарко. – Я, Виктор Алексеевич, пришла за документами и расчётом. Вы ведь, наверное, уволили меня?
Ознакомительная версия.
