Мускулистая грудь Эмерика касается моей обнаженной спины. Вибрации звука и чувственного тепла невероятно возбуждают. Раскрепощенная собственной наготой, я крепче прижимаюсь бедрами к его бедрам, двигаясь в такт музыке, словно трахая эти гребаные ноты.
Из горла Эмерика вырывается безумно сексуальное рычание, и одна из его рук выскальзывает из-под моей. Я подхватываю мелодию, местами, путаясь в клавишах, но все же продолжая играть, пока он скользит пальцами по моей ноге и выше к моей груди.
С моих губ слетает стон, когда я чувствую, как твердеет его член.
Эмерик убирает с клавиш вторую руку, так что ласки стали еще интенсивнее, и мой пульс учащается. Ладонями он мнет мою грудь, периодически переключаясь на бедра и другие части тела, но всегда возвращаясь на исходную. Когда я ощущаю прикосновение его губ к своей шее, то вздрагиваю, и мои пальцы соскальзывают с клавиш, разрушая мелодию, но мне плевать. Сейчас Эмерик играет лучшую партию, нашу личную мелодию, настроенную индивидуально под наше дыхание и под биение наших сердец.
Тем более, его явное возбуждение — крайне отвлекающий фактор. Это ощущение пульсирующей плоти подо мной. Я мечтаю о том, чтобы вытащить его член из этих штанов, сесть на него, скользя по всей длине, и продолжить играть, чувствуя его в себе.
Я раздвигаю свои ноги шире, удобнее устраиваясь у него на коленях, и вновь сбиваюсь с такта.
— Эмерик.
Он играет языком с мочкой моего уха, скользя пальцами между моих ног, дразня мой клитор и аккуратно погружаясь в меня.
— Ты такая влажная для меня.
От этих ласк у меня перехватывает дыхание, и я вовсе прекращаю играть, напрягаясь всем телом. Дьявольски горячие манипуляции его пальцев заставляют меня изогнуть спину и взорваться стонами, срываясь в кипящую бездну похоти.
Я вцепляюсь пальцами в его пижамные штаны, дергая ткань.
— Избавься от них. Я нуждаюсь в этом.
Внезапно мелодия на телефоне тоже обрывается, и лишь дуэт наших стонов заполняет пространство.
Эмерик дерзко пощипывает мой клитор, все глубже погружая меня в болезненное наслаждение. В своих ласках он задействовал обе руки, поглаживая, похлопывая и погружаясь в меня там. Яростные и нежные, требующие и дарующие, какими бы ни были эти ласки — все они свидетельствовали о всецелой поглощенности мной.
Обхватив меня за талию, Эмерик слегка приподнимает меня, освобождаясь от штанов и ногой отшвыривая их в сторону. Я дрожу всем телом, когда он опускает меня на свой член, проталкиваясь внутрь. Твердый и настойчивый, когда он агрессивно наполняет меня, я сразу же ощущаю хватку на моих бедрах, контролирующую мои движения с подавляющей настойчивостью.
Я нахожу опору, хватаясь за мощные предплечья Эмерика, запрокидываю голову ему на плечо, сокращая внутренние мышцы при каждом толчке. Эмерик вгоняет в меня свой твердый, как сталь, член размашистыми движениями, и все мое тело отзывается на этот натиск. Я усиливаю хватку, прижимаюсь к нему и как можно дольше удерживаю в себе. Он мой. Принадлежит мне.
— Как же чертовски туго. — Эмерик делает еще один размашистый толчок. — Как течет по мне, — рычит он, крепче сжимая мои бедра. — Обожаю твою горячую юную п*зду.
Обожаю, когда с его языка срываются грязные словечки.
Он прижимает меня к себе, заключая в кольцо тугих объятий.
— Сыграй песню.
Сейчас? Живьем? Даже если бы я была сейчас полностью сконцентрированной, мне бы далось это не без усилий. Но когда он трахает меня? Очевидное фиаско.
Я слегка поворачиваю голову, чтобы взглянуть на него. Он погружает пальцы в мои волосы и притягивает меня к своему плечу. В следующий момент я ощущаю его зубы на своей шее. Чертов укус, который следует за этим, заставляет меня вскрикнуть.
Жгучая боль пронизывает пораженное место, разливаясь по всему телу, подобно току. Готова поклясться, след укуса будет не скрыть.
Я вонзаю ногти в его напряженные предплечья.
— Ты зверь.
Он смеется, снимает меня со своего члена и звучно шлепает по заднице. Взвизгнув от неожиданности, подаюсь вперед и удерживаюсь от падения лишь благодаря пианино передо мной. Мои пальцы вновь растопырены на клавишах.
Этот мужчина всегда знает, как добиться своей цели.
Эмерик снова тянет меня на себя, вторгаясь в меня с такой силой, что из моих глаз брызжут слезы. Но это блаженная, всепоглощающая боль, которая пробуждает разум, волнует душу и заставляет тело изнывать от вожделения.
Но он знает толк в том, как доставить еще больше удовольствия, поэтому начинает серию размеренных толчков, позволяя прочувствовать мне каждое мгновение нашего с ним слияния.
— Играй для меня, Айвори.
Эмерик вновь покусывает мою шею, плечо, вновь скользя рукой к моей груди.
Собравшись, я начинаю с тех фрагментов, которые запомнила, мысленно прокручивая мелодию в голове и позволяя своим пальцам следовать за собой.
Он продолжает покрывать мое тело поцелуями, наши тела по-прежнему слиты в едином порыве, и постепенно все это начинает походить на томный танец. Движение наших бедер синхронны с движениями моих пальцев, вторя мелодии, мы то сбавляем, то набираем темп.
Это идеальная песня нашей любви.
Кончик его языка вновь касается моего уха.
— Нам пора.
Мое тело подчиняется его словам раньше моего разума, я срываюсь на стоны, ощущая невероятный прилив удовольствия. Каждая клеточка сигнализирует мне об этом, пока я, уже по наитию, бью по клавишам.
— Айвори, — мое имя вперемешку с рычанием срывается с его губ, когда он прижимает мои бедра к себе, проникая в меня до упора, давая прочувствовать всю свою силу, наполняя меня, заявляя свои права.
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него, когда он находится на пике.
У меня перехватывает дыхание, когда я встречаюсь с его глазами. Расширенные зрачки окружены ореолом чарующего голубого огня. Раньше я боялась этого взгляда, не желая верить, что в этих ледяных кристаллах может таиться хоть сколько-то нежности и заботы. Как же я ошибалась. И теперь это то, что я хочу видеть, когда просыпаюсь по утрам, когда собираюсь спать, каждую секунду своей жизни.
Я спрыгиваю с колен, но лишь для того, чтоб развернуться и вновь оседлать их, вновь погружая член в себя. И снова мы сливаемся в поцелуе, потому что нуждаемся в этом. Это наше общее стремление ощущать себя единым целым.
Эмерик — это мое. Предел моих мечтаний. Все пути, какими бы извилистыми и опасными они не были, ведут меня к этому мужчине, моему учителю, музыке, которая звучит в моей душе.
Да, я мечтаю поехать в Леопольд, чтобы совершенствовать себя, впитывая уроки лучших из лучших, но сейчас я здесь, сижу на члене одного из самых одаренных выпускников этой академии. Будь то счастливый билет или подарок судьбы, не важно, что привело меня сюда, но я не собираюсь упускать этого.
Оторвавшись от губ Эмерика, я обхватываю его безупречное лицо руками.
— Научи меня играть, Эмерик.
— Мисс Уэстбрук, — он надевает маску серьезности, — я и так ваш преподаватель...
— Я не о том. — Я улавливаю момент и целую его в момент серьезности, потому что это чертовски заводит — Научи меня играть так, как ты делал это сегодня. Без всяких музыкальных грамот, нотных станов и прочей классической ерунды. Я хочу играть... абсолютно свободно.
Он выглядит явно вдохновленным моим порывом, невзирая на то, что его член еще дергается во мне.
— Разворачиваемся и руки на клавиши.
Я была права. На протяжении нескольких следующих недель он самоотверженно учит меня играть. Любую рок или поп-композицию, которая соответствует моему настроению на текущий момент. Наше обучение тесно сопряжено с объятиями, прикосновениями, поцелуями и сексом.
Некоторые песни даются мне сложнее, некоторые легче, но каждая из них бросает мне вызов. Теперь никаких нотных листов. Они мне не нужны, когда при мне его пальцы под моими, ведущие меня, и его голос возле моего уха, дающий мне наставления.
Умелое владение исполнением современных композиции не даст мне никаких преимуществ в Леопольде, но, бог мой, оно открывает мне целый мир вне классных комнат и скучных учебников. Мне искренне нравится соединять в единое произведение классику и современные шлягеры. Есть что-то от волшебства, когда под твоими пальцами рождается нечто с новыми оттенками и красками. Это вдохновляет и окрыляет меня.
