открываю глаза и смотрю на нее, женщина делает шаг назад.
Наверное, я смотрю на нее сумасшедшим взглядом.
— Это остров, сеньорита.
Я медленно повторяю:
— Остров.
— Хотите, я вызову вам такси?
Она уже берет трубку. Бедняжка не может дождаться, когда избавится от меня.
Я поднимаю с пола сумку, достаю из бумажника двадцатидолларовую купюру и протягиваю ей.
— Да, пожалуйста. И спасибо. Вы мне очень помогли.
Я проявляю к ней милосердие и жду такси на улице.
~
Как оказалось, консьержка либо была дезинформирована о пароме, либо просто издевалась надо мной в отместку за то, что я ее напугала, потому что есть прямой рейс из Панама-Сити до моего пункта назначения. К тому времени, когда я выхожу из самолета на маленький изумрудно-зеленый остров под названием Исла-Колон в Бокас-дель-Торо, уже поздно, и я буквально в бреду от усталости, голода и стресса.
У меня дрожат руки. Веко дергается. Спазмы в животе. Кроме того, у меня галлюцинации, потому что безголовый Виктор прячется за каждым уличным фонарем и пальмой, его перерезанная сонная артерия разбрызгивает кровь на прохожих.
Я ловлю такси и называю водителю адрес, который дала мне консьержка в отеле, надеясь, что меня не отправят в очередную погоню за дикими гусями.
Если по этому адресу, куда я направляюсь, меня ждут банк и депозитная ячейка, я говорю, что к черту весь этот нелепый беспорядок, и лечу прямо в Андорру, чтобы забрать свои десять миллионов долларов.
Я отправлюсь жить в Антарктиду, где единственными жителями являются одинокие самцы-пингвины.
Закрываю глаза и откидываю голову на спинку сиденья, гадая, что, черт возьми, я скажу, когда увижу Дэвида.
Что может быть уместным в данных обстоятельствах?
Привет! Давно не виделись, придурок! Бросал женщин в последнее время?
Или… Рада тебя видеть, урод! Спасибо за адские последние пять лет!
Или… Умри, подонок!
Или, возможно, я должна быть проще и просто сказать: «Сюрприз!»
Не могу дождаться, когда увижу его лицо.
А еще мне не терпится поджечь его и потушить молотком.
Я не знаю, какие эмоции я испытываю больше всего, но все они собраны в ужасный узел в моем животе и извиваются вокруг, будто в моем животе поселилась целая корзина ядовитых змей.
Хуже всего то, что мысли о Кейдже продолжают властно выходить на передний план моего сознания, настаивая на том, чтобы остаться, даже когда я задвигаю их назад.
Я всегда думала, что любовь и ненависть – две совершенно разные вещи, но сейчас они неразделимы.
Я знаю, что только шок и адреналин удерживают меня от того, чтобы не развалиться на куски.
Чтобы мое сердце не разбилось окончательно.
Удерживая меня от того, чтобы выцарапать себе глаза от боли.
Я бы создала группу поддержки для женщин, которые влюбились и были преданы убийцей, которого послали, чтобы он убил их, но единственным членом этой группы стала бы я.
Помогите. Я схожу с ума.
Такси останавливается. Должно быть, я заснула, но теперь я полностью проснулась, глядя в окно на массивные железные ворота, окруженные двумя высокими каменными колоннами, увенчанными резными львами.
За воротами, по извилистой гравийной дороге, стоит дом, примостившийся на вершине холма с видом на кристально-голубое Карибское море.
Нет. Дом – не то слово.
Это дворец.
Сияя белым в лучах заходящего солнца, поместье раскинулось на нескольких акрах ухоженной земли. Многоярусные каменные фонтаны купаются в бассейнах. Алая бугенвиллея каскадом ниспадает на мраморные балюстрады. Мимо бредет павлин, царственно расправляя свое оперение.
И посреди всего этого, у главного входа в главное здание, две огромные двери из темного дуба широко распахнуты.
В пространстве между ними стоит мужчина.
Когда я выхожу из такси, он выходит из дверного проема и начинает спускаться по длинной гравийной дорожке.
Он высокий, худощавый и сильно загорелый. Его темные волосы бронзовеют на кончиках от солнца. Одетый в незастегнутую белую рубашку, закатанную до локтей, шорты цвета хаки и шлепанцы, он подходит ближе.
Когда мужчина это делает, он смотрит на меня острыми карими глазами, которые я узнала бы где угодно на земле.
И из всех вещей, которые я думала, что могу сделать или сказать в этот момент, из всех проклятий, которые я хотела выкрикнуть, и оскорблений, которые я хотела бросить, единственное, что я на самом деле делаю, это опускаюсь на колени и хватаю ртом воздух.
Когда мои колени касаются гравия, Дэвид бросается ко мне бегом.
40
Кейдж
Я стою посреди обломков разрушенной гостиной Натали и думаю.
Она не отвечает на звонки.
Ее сумочка, как и машина исчезли.
Собака тоже исчезла.
Моя первая мысль, что Натали отправилась к Слоан, но Нат знала бы, что я пойду туда. Она отправилась бы куда-нибудь еще, если бы хотела избежать встречи со мной.
Я сомневаюсь, что Натали побежит к своим родителям, но это вполне вероятно. Я уверен, что у нее тоже есть друзья по работе, или, может быть, она просто отправилась бы в отель, чтобы пересидеть там какое-то время.
Есть только один способ узнать.
Я достаю сотовый телефон и открываю GPS.
— Аэропорт, — бормочу я, глядя на маленькую красную точку на экране.
Твою же мать.
Я надеюсь, что успею туда до того, как она сядет на рейс, но даже если я опоздаю, сигнал позиционирования с мобильного телефона, который я ей дал, даст мне знать ее конечный пункт назначения.
А пока я должен придумать, как убить заключенного в тюрьме строгого режима.
Чего бы мне это ни стоило, даже если ценой будет моя собственная жизнь, Макс пойдет ко дну вместе со мной.
Никто не угрожает моей девочке.
41
Нат
Когда я прихожу в себя, я лежу на спине на кожаном диване с холодной мочалкой на лбу. Прошло некоторое время, потому что солнце село, и снаружи стрекочут сверчки.
Комната просторная, интерьер оформлен в тропическом балийском стиле. Блестит полированный пол из темного дерева. Папоротники, орхидеи и пальмы уютно устроились рядом с резными столами из тикового дерева и улыбающимися каменными буддами. Прозрачные белые льняные занавески колышутся на ветру из пары открытых французских дверей. Я вдыхаю соленый воздух, слышу крики чаек где-то вдалеке и пытаюсь вспомнить, как я сюда попала.
Дэвид сидит на диване напротив и наблюдает за мной.
Его загорелые босые ноги скрещены, а пристальный взгляд устремлен на меня. Он смотрит не мигая.
Когда я резко сажусь, мочалка падает мне на колени, и комната начинает вращаться.
— У тебя тепловой удар, — тихо говорит
