территориального монстра.
— Не снимай кольцо. — Я говорю. — Они могут смотреть сколько угодно, лишь бы они видели и это.
— Я могу это сделать. — Она говорит с довольной улыбкой.
— Весь мир должен увидеть тебя в этом платье, но они также должны знать, что только я могу его снять. Не позволяй никому прикасаться к себе, Сикс. Завтра ты все равно будешь моей.
Ее улыбка слегка ослабевает, и она смотрит в сторону. Прежде чем она успевает полностью отстраниться, я крепче сжимаю ее руку и смотрю на кольцо.
— Я знал, что рубины будут хорошо смотреться на тебе.
Она хмурит брови, а затем ее глаза расширяются. Она снова смотрит на меня с озадаченным выражением лица.
— Ты выбрал мое кольцо?
— Я работал над его дизайном. — Я поправляю ее, прищурив бровь. — Неужели ты думала, что я позволю своей жене носить кольцо, выбранное другим мужчиной?
Я изготовил его на следующий день после того, как она издевалась надо мной, говоря, что у нее нет кольца. Внезапно это стало казаться мне неотложной задачей.
На ее лице расцвело умиление, когда она перевела взгляд на меня.
— Почему ты мне не сказал?
Я пожимаю плечами.
— Я не думал, что это имеет значение.
Она сжимает мою руку, встает на цыпочки и неистово целует меня.
— Имеет.
Сикстайн
Я сижу в потрясающем клубе в самом красивом городе мира, окруженная своими лучшими друзьями и бесчисленными бутылками шампанского, и мне просто хочется пойти домой, надеть пижаму и заплакать.
Я до самого конца надеялась, что Феникс передумает. До тех пор, пока нам физически не пришлось расстаться, когда в аэропорту мне пришлось идти налево, а ему направо.
Я затаила дыхание, ожидая, что он скажет что-нибудь, сделает что-нибудь, что покажет, что он не хочет, чтобы между нами все было кончено, потому что это решение должно было исходить от него, а не от меня.
Это он назначил дату окончания отношений. Он тот, кто отказывается говорить о прошлом, кто не хочет открыться мне.
Это он повернулся ко мне лицом, поцеловал меня так, словно собирался на войну, а потом ушел.
— Увидимся, когда увидимся, — сказал он.
Я смотрела, как он направляется к частному самолету, который должен был доставить его в Женеву, пока он не исчез, надеясь, что он обернется, но он так и не обернулся.
Тогда я села на свой собственный самолет и проплакала весь полет до Франции.
Слезы не появлялись, когда мы собирались в отеле, и я сдерживала их до сих пор в клубе, но мне казалось, что в любую секунду они могут вырваться наружу и вывести меня из себя.
— Ты в порядке? — спрашивает Нера, садясь рядом со мной и сжимая мою руку.
— Да! — отвечаю я, немного слишком ярко.
— Это было почти убедительно, — говорит Тайер, одаривая меня доброй улыбкой.
— Тебе не нужно притворяться, что у тебя все хорошо, понимаешь? — говорит мне Беллами.
— Я знаю, но если я снова начну плакать, то могу не остановиться, а я не хочу портить нам вечер.
— Разве все прошло не так хорошо, когда вы были дома? — спрашивает Тайер.
— Наоборот, — говорю я, делая длинный глоток шампанского. — Это было потрясающе. Я думала, что, возможно… это все изменит. Думаю, я была просто наивной.
Нера резко сжимает мою руку, переключая мое внимание на себя.
— Ты видишь лучшее в каждом человеке и в каждой ситуации, Сикс, ты такая. Если он не оправдывает твоих ожиданий, это не значит, что ты должна сомневаться в себе. Ты не наивная. Ты оптимистична, верна и всегда руководствуешься любовью. Он дурак, если не может понять, что у вас есть, и позволяет тебе ускользнуть от него.
— Кто дурак? — спрашивает Роуг, входя в нашу зону.
— Привет, малыш, — говорит Беллами, взволнованно вскакивая на ноги и обнимая его.
Рис следует за ним по пятам и входит в VIP-зону сразу после него, его глаза сразу же находят Тайер и смягчаются.
— Привет, любимая, — он ласково говорит, наклоняясь, чтобы заключить ее в свои объятия.
Сегодня утром они оба приехали в Париж со своими девушками, но решили присоединиться к нам позже, чтобы мы могли устроить небольшой девичник.
Я эгоистично отвожу взгляд, наблюдая за тем, как два лучших друга Феникса умиляются моим друзьям.
Рис устраивается на диване рядом с Тайер, закидывает руку ей на плечо и прижимает ее к себе, а Роуг делает то же самое с Беллами.
Чего бы я только не отдала, чтобы Феникс сделал то же самое со мной.
За всю свою жизнь я никогда не чувствовала себя более одинокой, а это о многом говорит.
— Вижу, он наконец-то одел на нее кольцо, — говорит Рис, кивая на бриллиант на моей левой руке.
Я насмехаюсь, рассеянно играя с кольцом.
— Да, по принуждению.
— Это ведь так похоже на него. Он известен тем, что позволяет другим людям заставлять его делать то, что он не хочет, в конце концов. — Он отвечает, сарказм просачивается из каждого слова.
— Ну, с завтрашнего дня между нами все кончено. Мы возвращаемся к прежнему статусу, как это было до того, как мы начали встречаться, и будем вести раздельную жизнь, когда поженимся. — Я вздохнула и сделала еще один большой глоток. — Так что, думаю, в этом ты прав.
— Почему ты думаешь, что все кончено? — спрашивает Рис, нахмурившись.
Я встречаю его взгляд.
— Его ведь здесь нет?
— Он придет, — говорит мне Роуг.
Он говорит это так, будто это неизбежность.
Все головы поворачиваются в его сторону, а Беллами спрашивает.
— Откуда ты это знаешь?
Он с вожделением смотрит на нее, прежде чем ответить прямо мне. — Потому что он так поступает. Неважно, где он, что он делает или насколько это важно; куда бы ты ни пошла, он последует за тобой. И он бросит все, чтобы сделать это.
Я качаю головой.
— Нет, не бросит.
Сегодня утром в аэропорту у него была возможность сделать именно это, но он ушел.
Настала его очередь вздыхать.
— Он нашел тебя в Барокко, когда ты флиртовала с этим ублюдком. — Он спорит, пересчитывая пальцы на руке, лежащей на плече Беллами. — Он прилетел в Гонконг на один день, в основном для того, чтобы посмотреть, как ты заказываешь обед, пока он прячется за деревом. На прошлой неделе он появился в доме твоих родителей, хотя поклялся никогда не возвращаться туда ни по каким другим делам, кроме семейных. Черт, если хочешь, я пойду еще глубже, он решил посещать АКК.
