Дэвис, как думаете, я могу вас на секунду отвлечь?
Мы с Дэвисом переглядываемся и ускользаем от группы. Стид садится на один из принесенных нами стульев, а мы с братом садимся напротив него на деревянную скамью, которую Форд смастерил более пяти лет назад.
― Что происходит, Стид? ― спрашивает Дэвис.
― Послушай, сынок, я старый человек и часто сую свой нос туда, куда, возможно, не стоит. ― Он поднимает руку, когда я открываю рот. ― Я старше, а ты должен уважать чертовых старших, слышишь меня?
Я усмехаюсь.
― Я тебя слышу.
Стид наклоняется вперед.
― Чарли, сынок, боюсь тебе сказать, но на твоей территории завелись желтобрюхие ворчуны.
Я потираю челюсть и перевожу взгляд на Дэвиса.
― Что за хреновы ворчуны?
Стид хрипло смеется.
― Черт, если бы я знал. ― На его обветренном лице появляется озорная ухмылка. ― Я пытался найти решение твоей проблемы и, кажется, преуспел. Вы знаете, что у меня есть друг в Службе охраны рыб и диких животных. Так вот, я отправился туда пару недель назад. Это заняло некоторое время, и мне пришлось оказать кое-какие услуги, но ранчо «Беглец» официально объявлено заповедником.
Мы с Дэвисом в ошеломленном молчании смотрим друг на друга, затем на Стида.
Эмоции душат меня, и мне приходится прочищать горло, чтобы произнести следующие слова.
― Господи, ― выдавливаю я.
Теперь никто не сможет отнять у нас ранчо.
Дэвис все еще выглядит ошеломленным.
― Должно быть, это было чертовски много одолжений.
Стид ворчит.
― Не спрашивай.
Медленно выдохнув, я качаю головой.
― Зачем ты это сделал? У нас все под контролем. У нас есть компромат на DVL.
― А что будет в следующий раз? Когда кто-нибудь еще нанесет визит? С этим статусом, даже если вы продадите землю, она будет защищена. ― Он поднимает свой «Стетсон» и проводит рукой по лысой голове. ― У меня есть деньги, сынок, немного власти, немного уважения. Позволь мне найти этому достойное применение. Я тот чертов дурак, который не додумался до этого раньше.
Дэвис закрывает лицо ладонями и разражается недоверчивым смехом.
― Чарли, если ты согласен, то завтра ты должен прийти в муниципалитет и подписать бумаги, ― говорит Стид. ― Все готово. Теперь никто не сможет тронуть твое ранчо.
Я провожу рукой по своей бороде, ошеломленный.
― Стид. Это слишком.
― Нет. ― Он выпрямляется, его серые глаза устремляются к Фэллон. ― Признаю, это было не по доброте душевной. Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
― О чем ты?
― Я хочу, чтобы ты защитил моих дочерей.
Снова тишина. Дэвис садится ровнее.
― Считайте меня старомодным, но мои дочери ― это мое все. Меня не будет рядом вечно. И когда меня не станет, я хочу, чтобы ты позаботился о них.
Дэвис резко выдыхает.
― Тебе не нужно просить об этом. Мы защитим Дакоту и Фэллон, несмотря ни на что. Но не сочти за неуважение, я не уверен, что твоим дочерям нужна наша помощь. ― Он оглядывается через плечо на Фэллон, которая сейчас воет в небо.
― Фэллон нельзя приручить, ― говорит Стид с гордостью в глазах. ― Наверное, это моя вина. Эта девчонка дикая, как ветер. С тех пор как ее мать… ― Стид замолкает, его рука сжимается в кулак. Он делает паузу, прочищает горло и говорит: ― А Дакота… ну… она для всех нас загадка.
Дэвис вздрагивает.
Где-то за хребтом койот присоединяется к Фэллон.
Стид поднимает руку, пресекая дальнейшее обсуждение.
― Вы все для меня как сыновья. Я доверяю вам. Землю. Моих дочерей.
― Мы будем рады помочь, сэр. Сделаем все, что понадобится. ― Дэвис опускает взгляд, он так сильно сжимает банку из-под пива, что костяшки его пальцев белеют. В его выражении лица, в его тоне, есть что-то мягкое. Трудно разобрать.
Стид роется в карманах. Он достает леденец и отправляет его в рот.
― Мне нравится быть живым, парень. Теперь я знаю, что сделал что-то хорошее за то время, что у меня осталось.
У меня перехватывает горло.
― У тебя еще много времени.
― Время ― это единственное, что нам не гарантировано. ― Голос Стида ровный. ― Мы должны использовать отведенное нам время с пользой. Мы должны дорожить каждой секундой. Ты не можешь упустить свою жизнь, сомневаясь в каждом шаге.
Я замираю от его слов.
Стид смотрит на хребет, жестом указывая на разворачивающийся вид.
― Вот, что важно. ― Мы с Дэвисом поворачиваемся туда, куда устремлен его взгляд.
Вдалеке слышен плеск и грохот Плачущего водопада. Пики и обрывы Луговой горы. Темнота, сгущающаяся над деревьями.
Он прав.
Земля. Семья. Девушка передо мной, танцующая в свете костра.
Я буду чертовым дураком, если не сделаю ее своей навсегда.
― Черт. ― Я разжимаю руки. Выдыхаю. Как будто с плеч свалился груз. ― Спасибо, Стид.
Стид встает и, не оглядываясь, вытягивает руку в сторону Воскрешения.
― Здесь все зависит от людей, которых ты знаешь, ― отвечает он. ― Ты знаешь меня, и этого достаточно.
Дэвис кивает, но его взгляд отрешен, мысли витают где-то далеко.
Я оставляю Дэвиса размышлять над тем, что его гложет, а сам возвращаюсь к остальным. Раздается смех. А вот и Руби, сияющая в свете костра как бриллиант.
Слишком красива, чтобы описать словами.
И она, черт возьми, моя.
Я должен рассказать ей о ранчо, но сначала я должен сделать кое-что еще. Я подхожу и беру ее за руку, оттаскивая от остальных.
― Как дела, ковбой? ― весело спрашивает она, поднимая на меня свои великолепные голубые глаза.
Я прикасаюсь к краю ее ковбойской шляпы. На ее щеках россыпь звездочек.
― Обдумываю кое-что.
Руби встает на носочки и прижимается ко мне губами.
― Что?
― Восход солнца.
Она наклоняет голову.
― Попробуем сегодня?
― Да, черт возьми, попробуем. ― Мои ладони скользят по ее плечам. Ее тело выгибается навстречу моему, биение ее сердца отдается в моей груди. ― Я думаю о нас с тобой и о том, что будет дальше.
Она игриво шевелит бровями.
― И что же?
― Думаю о том, что я хочу на тебе жениться.
Она задыхается. Ее глаза расширяются, и у нее вырывается прерывистый вздох.
― О, Чарли.
― Скоро, подсолнух, ― предупреждаю я, обнимая ее лицо ладонями. ― Я надену кольцо на твой палец и буду молить, чтобы
