– Да, но я думал, ты будешь сопротивляться этим чувствам из-за возрастной разницы.
– Раз уж мы начали откровенничать, я тоже хочу кое в чем признаться. Когда я впервые заподозрила, что ты в меня влюблен, я подумала: «Боже, он так молод». Но скажу честно – я ведь тоже живой человек, – дразнила меня и другая мысль, довольно крамольная, но тешившая мое самолюбие. «А по силам ли мне подцепить такого мальчика?» С тех пор я словно помешалась на этой идее, хотя и понимала, что все это слишком мелко для меня – ложиться в постель с мужчиной лишь потому, что он моложе меня. И вот это произошло, и вовсе не по этой причине. Я сделала это, потому что люблю тебя, ты мне дорог, я уважаю тебя, мне с тобой так весело и легко, но все-таки должна признать: твой возраст, твоя молодость, твое крепкое красивое тело приводят меня в такое смятение, о котором я и не помышляла.
Он положил голову на руку, а другой рукой гладил ее тело. Коснувшись грудей, он заскользил пальцами влево-вправо, влево-вправо, словно смахивая пылинки.
– Я рад, что нам больше не придется проходить эти первые шаги. Все-таки это здорово выматывает нервы. В следующий раз все будет намного проще.
Она хитро улыбнулась.
– Не хочешь ли ты сказать, что нам предстоит заняться этим вновь?
Он продолжал следить за движением своих пальцев. Груди ее покрылись гусиной кожей, взметнулись тонкие прозрачные волоски, соски напряглись.
– Нам предстоит заниматься этим еще много-много раз. Так часто, как только сможем.
– Итак, роман по полной программе, так?
Он убрал руку с ее груди и взял ее за подбородок.
– Можешь называть это как хочешь. Но в любом случае то, что сейчас произошло, слишком здорово, чтобы на этом поставить точку.
Она внимательно посмотрела на него, любуясь оттенком его темных волос, голубыми глазами в обрамлении густых ресниц, правильными чертами лица, которыми не переставала восхищаться. Она разглядывала его рот, мягкий и влажный после долгих поцелуев… и не смогла удержаться, чтобы опять не коснуться его.
– Все в тебе мне нравится. Я просто не могу поверить, что это случилось, что мы действительно сумели преодолеть все преграды. Только не переусердствовать бы мне, ведь я хочу наверстать упущенное.
– А я не возражаю. – Он поймал ее руку и начал покусывать кончики пальцев. – Ненасытные женщины – это находка для мужчин.
Тут они затеяли спор о том, кто более ненасытен, и наконец она опрокинула его на спину и с торжествующим видом улеглась сверху…
Бросив взгляд на будильник, стоявший на тумбочке возле кровати, она разбудила его. Оба уже лежали под одеялами. На щеке ее алело пятно – след от его плеча, на котором она спала.
Открыв глаза, он взглянул на нее и сонно улыбнулся.
– Я должна идти, – прошептала она.
– О, нет… – Он заключил ее в цепкие объятия. – Не-е-т.
– Я не могу остаться. Дома Джои со своим приятелем Денни, да и Дженис должна скоро вернуться.
Он приподнялся, посмотрел на часы и опять откинулся на спину.
– Еще даже двенадцати нет.
– Что ж, мы немного поторопились.
Он фыркнул, не открывая глаз, не выпуская ее из своих рук.
– Я бы хотел, чтобы ты осталась до утра.
– Знаю и тоже хочу этого. – Она откинула одеяло и встала. – Но я не могу.
Заложив руки за голову, он наблюдал, как она одевается. Как ступает ногами в трусики, заводит за спину руки, застегивая лифчик, садится на край кровати и медленно натягивает колготы. Подошла очередь платья, и, когда она уже надела его, он сказал:
– Подойди сюда. Дай, я застегну.
Она обогнула кровать и села спиной к нему. Он привстал с подушек и поцеловал ее в затылок, просунул руки в расстегнутое платье и нежно обхватил ее груди. Губы его коснулись ее плеча.
– Мне так нравится смотреть, как ты одеваешься, как ты двигаешься в этой спальне. Я так часто воображал тебя здесь.
Она накрыла его руки своими, сквозь красную шуршащую ткань лифа ощутив их силу и тепло, склонила голову набок и закрыла глаза.
– Мне безумно это нравится, – прошептала она, – просто чувствовать прикосновение твоих рук. Руки мужчины так не похожи на женские. Когда ты остаешься одна, без мужчины, – конечно, не хватает секса, но иногда еще больше скучаешь именно по обычному прикосновению рук. Так хочется прижаться к мужскому телу, припасть к тому, кто больше тебя, кто по-другому пахнет, чувствует не так, как ты. Обещай мне, что иногда у нас будут такие мгновения… когда можно просто чувствовать друг друга, не путая это с сексом.
– Обещаю. А теперь ты должна кое-что пообещать мне.
– Что?
– Иногда одеваться передо мной, как только что ты делала – медленно и лениво, а я буду лежать и смотреть на тебя. Минуту назад меня вдруг осенило: кто угодно может видеть, как человек раздевается, но ведь наблюдать за тем, как он одевается, – более интимная привилегия. Ты познаешь, как происходит это таинство, что за чем следует – сначала трусики, потом лифчик, за ним – колготки. Сегодня, засыпая, я буду вспоминать эту картину.
Она вздохнула, откинулась назад, и они начали медленно раскачиваться; руки его все еще были сомкнуты на ее груди, губы касались ее шеи. Умиротворенные, они мечтали о том, чтобы лечь обратно в постель и уснуть. Но в эту идиллию вторгались обстоятельства и обязанности, и ей ничего не оставалось, как нарушить ее.
– Я действительно должна идти. Застегни мне молнию.
Когда он сделал это, она собрала с ночного столика свою бижутерию, надела туфли и молча стояла, наблюдая, как он, скатившись к краю постели, подбирает свою разбросанную по полу одежду. Он застегнул рубашку, запихнул концы ее в джинсы, щелкнул застежкой пояса и – наконец – дернул молнию ширинки.
– Ты прав, – сказала она, подошла к нему, положила локти ему на плечи и взъерошила ему волосы. – Это очень интимное зрелище. Я как-то никогда не задумывалась над этим.
– Я рад, что тебе понравилось, – усмехнулся он, застегивая манжеты рубашки.
– И я еще кое о чем подумала, – сказала она.
– О чем? – Он слегка придерживал ее за талию.
– После близости с незнакомым человеком смотреть на то, как он одевается, невыносимо. Да и неприлично, правда ведь? Но смотреть на тебя, – она коснулась его губ легким поцелуем, – это все равно что читать постскриптум в любовном послании.
Они прижались друг к другу, и их губы слились в восхитительном, дурманящем поцелуе.
Наконец, отстранившись, он сказал, на этот раз очень серьезно:
– Я люблю тебя, Ли.
Она молчала, впитывая эти слова, как живительную влагу, чувствуя, как растекается она по ее телу, омывая пересохшие за долгие годы одиночества сосуды.
