Покачиваясь на волнах, Макс продолжал прижимать к себе спасенного им человека, пока они оба медленно не пошли на дно.
Пятница, 31 мая 1940 года
Телеграмма из американского посольства в Париже пришла в дом Бетси в Лос-Анджелесе, когда она была в Нью-Йорке с сыном. Бетси пришлось отвезти Ника на консультацию к знаменитому хирургу-офтальмологу, потому что при ежегодной проверке выяснилось, что у него двоится в глазах.
Осмотрев Ника, веселый хирург объявил, что, вполне возможно, ему придется делать операцию, но решение он примет только после того, как Ник полгода походит без очков.
– Но я же не смогу видеть! – запротестовал Ник.
– Ничего страшного, ты не сможешь только читать, да и то недолго, – твердо ответил окулист.
У Бетси отлегло от сердца. Но в пятницу в ее апартаменты в «Плазе» позвонил дворецкий и прочел пришедшую на имя миссис О'Брайен телеграмму: «ВАША ДОЧЬ СТЕЛЛА О'БРАЙЕН ЗПТ МАЛЫШКА КЭРОЛАЙН ЗПТ ПОДРУГА РАШЕЛЬ ШТЕЙН ОТПЛЫВАЮТ НА ПАРОМЕ «УВЕРЕННЫЙ» ИЗ БОРДО 3 ИЮНЯ 1940 ГОДА ТЧК ПРИБЫВАЮТ В ПОРТСМУТ БРИТАНИЯ 4 ИЮНЯ ТЧК ФЭЙН ИХ ВСТРЕТИТ».
Бетси не могла поверить своим ушам. Она бросила трубку Нику, попросила его записать текст телеграммы и рухнула в кресло.
Стелла нашлась! У Стеллы родился ребенок!
Бетси вырвала у сына блокнот и уставилась на последнюю фразу: «Фэйн их встретит».
Она с мрачной решимостью попыталась дозвониться до американского посольства в Лондоне – не удалось. Тогда Бетси обратилась к старому другу Черного Джека и попросила о помощи.
Ей перезвонили из Вашингтона через двадцать минут. С собой ли паспорта у миссис О'Брайен и ее сына? Отлично. Они еще действительны? Замечательно. Им необходимо немедленно выехать в аэропорт Ла Гуардия. Их ждут билеты на дирижабль до Лиссабона. В Лондоне для них заказаны номера в отеле «Дорчестер». В их распоряжении будет машина. В Портсмуте для О'Брайенов забронированы королевские апартаменты в отеле «Королева Александра» с 3 июня и на неопределенный срок.
Бетси позвонила управляющему «Плазы». Через минуту три горничные уже паковали их чемоданы.
– Мы скажем Тессе, что уезжаем? – спросил Ник.
– Разумеется, нет! – Бетси все еще не разговаривала с молодоженами.
Ник провел рукой по коротко остриженным волосам и стал смотреть на мать, нетерпеливо отдающую распоряжения. Он думал, что ему лучше держаться подальше.
– Я проверю, ждет ли машина. – Он торопливо пошел к лифту вихляющей походкой подростка.
* * *
Когда самолет сел на аэродроме в Хендоне, Бетси вдруг поняла, что ни разу не испугалась за все путешествие. Конечно, она волновалась за Стеллу и малышку. Боже мой, внучка, которую она никогда не видела. Она чувствовала возбуждение, как бывало всегда, когда она приезжала в Британию.
В аэропорту их ждал старый черный «Даймлер». Бетси видела такие в последний раз еще перед Первой мировой войной. Рядом с ним стоял шофер. У него было добродушное лицо с длинными седыми усами, пожелтевшими от табака. Когда Бетси подошла ближе, он приветствовал ее. Руки у него тряслись. Он почтительно снял фуражку, прежде чем заговорить.
Бетси посмотрела на машину, потом снова взглянула в водянистые голубые глаза престарелого водителя этого рыдвана:
– Это, должно быть, какая-то ошибка.
Блеющий голос ответил:
– Если вы миссис О'Брайен, то я Саттон, ваш водитель. Я обычно работаю только на похоронах, мадам, но американское посольство наняло меня на все время вашего пребывания здесь. Они были очень добры и выдали мне достаточно талонов на горючее. Мне очень повезло, мадам. Сейчас умирает мало людей, хотя это может показаться странным во время войны. Оборот упал с тех пор, как мужчины ушли в армию, а женщины работают на фабриках. Ни у кого нет времени на настоящие похороны, даже со скидкой.
Когда Бетси уселась в машину, шофер укутал ей ноги меховым пледом, хотя был июнь. А потом с видом священника, вручающего Библию, он отдал ей пачку конвертов.
– Вы должны будете отдать ваши карточки управляющему отелем, когда приедете в Портсмут. Сейчас можно попасть в тюрьму за нарушение карточного режима.
– Карточного режима?
– Вся еда у нас по карточкам, – голосом соболезнующего на похоронах сообщил он. Да и машина передвигалась со скоростью похоронного кортежа. Какой-то прохожий даже снял шляпу и поклонился, выражая свое уважение покойному.
Бетси смотрела в окно. Многое изменилось, например, совсем не было видно детей. («Их эвакуировали в сентябре прошлого года, мадам».) У всех пешеходов на боку висели странные квадратные сумки.
– Это противогазы, – лаконично объяснил Саттон. – Правительство ожидало газовых атак в самом начале войны.
Во всех домах были крест-накрест заклеены окна, грязные мешки с песком были сложены у входов в общественные здания. Бетси отвернулась, предпочтя блестящие журналы, лежащие в машине. Вместо дебютанток на балах и пэров на яхтах в журналах красовались фотографии наследниц за рулем санитарных автомобилей и дебютанток с пожарными лестницами. Журнал предлагал меховые накидки для бомбоубежищ и рекомендовал губную помаду от Элизабет Арден «Жженый сахар» в качестве удачного дополнения к одежде цвета хаки.
Когда «Даймлер» свернул на Парк-Лейн, Бетси увидела, что Гайд-парк лишился своих прекрасных чугунных ворот и ограды. Парк стал военной зоной с колючей проволокой и вырытыми бомбоубежищами.
Машина подъехала к дверям «Дорчестера». Шофер медленно вышел из машины и открыл дверцу Бетси.
– Этот отель считается самым безопасным местом в Лондоне, мадам. Здесь специальные противоударные бетонные конструкции, – объявил он с такой гордостью, будто сам участвовал в строительстве.
Внутри, к удивлению Бетси, их повели не в апартаменты, а вниз, в подвал, где на месте турецких бань было устроено бомбоубежище. Бетси резко остановилась, увидев ряды больничных коек, стоящих на расстоянии двух футов друг от друга. У каждой кровати стояли домашние тапочки. Ночная рубашка и халат аккуратно были положены поверх пухового одеяла. На одной из кроватей Бетси прочитала прикрепленную записку: «Зарезервировано лордом Галифаксом». Бетси снова остановилась.
– Мама, – поторопил ее Ник, – я могу спать даже в угольном сарае, только бы иметь возможность лечь.
Когда Бетси проснулась, ее чемоданы были уже разобраны. Бетси переоделась в черное платье из тафты для коктейля, которое отлично отгладили, пока она спала.
Ник, как обычно, хотел есть, и они поднялись в переполненный ресторан. По закону, никто не мог заплатить больше пяти шиллингов – одного доллара – за еду, но на эту сумму «Дорчестер» предлагал устрицы, холодного лобстера, копченую лососину, вареную ветчину в соусе из мадеры и другие деликатесы. Как умудрялся персонал отеля творить такие чудеса в военное время, взимая невероятную плату за спиртные напитки? Расходы никого не волновали. Все хотели хорошо провести время, пока было можно, и к черту мысли об экономии.
