– Сейчас, – торопливо смахнула слезу. Взяла с тумбочки бутылку с водой и, вставив в нее трубочку, помогла Никите сделать первые глотки, придерживая его за голову.
Вновь уложила его на подушку и дрожащими руками поправила сползшее одеяло.
– Не плачь, – шепнул Никита уже более уверено.
– Я не плачу, – шумно втянула носом воздух, но, стоило заглянуть в его глаза, как непослушные капли сорвались по щекам. – Это дождь.
Никита усмехнулся, но тут же поморщился от боли, положив ладонь на ребра с правой стороны.
– Третьи сутки.
– Фак, – вздохнул он и перевел взгляд на спящих родителей.
– Они тоже, – шепнула в ответ на незаданный вопрос.
В светлых глазах блеснули слёзы, кадык на крепкой шее дернулся, шумный вдох заполнил палату.
– Разбуди их. Они соскучились, – подтолкнула Никиту к тому, что он и сам хотел бы сделать, но держал себя в руках.
– И поедем домой? – перевел он на меня взгляд.
– Домой? – непонимающе заморгала.
– Я не вырубился до приезда скорой. Я помню, ты обещала.
– Хорошо, – улыбнулась сквозь слёзы. – Поедем домой.
Эпилог
Н: Я соскучился!
Улыбаясь экрану телефона, как дурочка, стояла в очереди на кассе супермаркета.
Быстро набрала ответ:
Я ушла меньше часа назад и, между прочим, по твоему капризу, любитель мороженого)) так что жди.
Н: Я передумал. Не хочу мороженое, тебя хочу.
К щекам и шее прилил жар. Боясь, что меня сейчас разоблачат, осмотрелась вокруг, но, к счастью, все были слишком заняты разглядыванием продуктовых полок или собственного телефона.
Я: Минут через двадцать вернусь. Что-нибудь, кроме мороженого и меня хочешь, пока я в магазине?
Н: Кроме тебя мне больше ничего и не нужно. Возвращайся домой. Можно даже без мороженого.
Я: Скоро буду.
Н: Жду!
Расплатившись на кассе, сложила продукты в рюкзак. Маленький тортик, как раз на двоих, взяла в руки.
Да, этим ноябрьским холодным утром у меня день рождения. Я никому не сказала. Даже Никита еще не в курсе, судя по тому, что утром меня поздравить не пытался и даже не намекнул.
Намеренно скрыла это ото всех. Никогда не любила свой день рождения, потому что никогда этот день не был для меня праздником. Он был лишь очередным поводом для того, чтобы отчим выпил, а потом я, гонимая страхом, слонялась по холодным улицам, ожидая, когда он, наконец, уснет и больше не будет демонстрировать на мне перед своими дружками навык воспитателя, после которого меня заплаканную запирали в комнате и продолжали праздновать. Разумеется, ни о каких подарках и тортике в те дни речи и не было. Главное – бутылка и закуска для взрослых.
Но сегодня мой день. И пусть меня пока поздравили только банк и сотовый оператор, но уже через несколько минут меня поздравит еще и самый любимый на свете человек.
Большего мне и не надо.
А потом я уже привычно обложу его подушками, чтобы ребрам не было больно, и мы посмотрим фильм, большую часть которого опять потратим на поцелуи. Это ли не праздник?
Поднялась по лестнице на нужный этаж и остановилась у двери квартиры, ища в кармане куртки ключ. Поправила шапку, наползшую на глаза и, наконец, открыла дверь.
В квартире оказалось очень тихо. Никита меня не встретил.
Странно. Уснул, наверное.
Сняла верхнюю одежду, подхватила рюкзак и тортик, и направилась со всем этим в кухню, стараясь ступать тише, чтобы не разбудить Никиту, если он, всё-таки, уснул.
Врачи прописали ему полный покой, постельный режим, никаких стрессов и тяжестей. С капризами, но все эти предписания он выполнял. Просто у него выбора не было, иначе я позвоню его родителям, нажалуюсь на него, и, когда они приедут, мало ему не покажется. Очень забавно наблюдать за тем, как он нарочито страдальчески вздыхая, принимает заботу родителей, стараясь при этом не выглядеть ребенком.
Войдя в студию, опешила. Белая коробка с красным бантом ввела в ступор.
– Никита, – позвала я, не отводя взгляда от коробки.
Никита не ответил, зато из коробки раздался четкий писк, заставивший меня вздрогнуть и трусливо отступить подальше.
– Что за…
Подобно саперу поставила тортик и рюкзак на пол, а сама на цыпочках подошло к коробке и протянула руку к банту. Снова вздрогнула, когда писк повторился.
– Никита! – позвала громче, чувствуя нарастающую панику.
Наконец, он вышел из своей комнаты и остановился, оперевшись спиной о стену.
– Открывай, – сказал Никита с улыбкой и взглядом указал на коробку.
– Там что-то живое? – кажется, я забыла, как моргать и дышать.
– Открой и узнаешь.
Несмело потянула за бант, сняла крышку и стенки коробки развалились в стороны, а там…
– Боже! – только и смогла я всхлипнуть, увидев крошечного щеночка, который, похоже, был ослеплен внезапно появившимся светом. – Это мне? Мне?!
Зажав рот ладонью, словно таким образом могла сдержать слёзы и эмоции, смотрела на щенка. Хаски. Это самый настоящий щенок хаски!
Села на пол рядом с ним и подхватила на руки этот маленький и очень болтливый комок шерсти, который, похоже, был крайне возмущен недавним заточением.
– Ну, не ругайся, – бормотала ему и не поверила своим глазам, когда щеночек посмотрел на меня. – Никита!
– Что? – улыбался он, наблюдая за нами со стороны и придерживая дверь комнаты закрытой.
– Его глаза! У него тоже гетерохромия!
– Красиво?
– Очень! – подставила своё лицо пёсику, позволяя себя лизать. Даже при все при этом перестать возмущаться он не намерен.
– Вот и я всегда говорю тебе, что ты очень красивая, а ты мне не веришь.
– Беру свои слова обратно. Да? – не могла я перестать тискать щенка.
– С днём рождения, – произнес Никита и отпустив дверь в свою комнату, просто позволил ей открыться, а там…
