чуть его не вывернул.
Мне знакомо это чувство. В буквальном смысле слова. Представив, что она испытывает… у меня самого начинают дрожать руки.
Кария пожимает плечами.
— Но со мной все в порядке.
Затем делает еще глоток.
— Я так не думаю, — тихо говорю я. — Знай я это, то сломал бы нахер ему руку, а не просто ушатал.
— Думаешь, со мной что-то не так? — тихо спрашивает она, игнорируя все остальное сказанное мной. — Что ж, извини, но не все пристегивают женщин к стоматологическим креслам и тыкают иглами им в соски. Пожалуй, не каждому по силам такая степень вменяемости, Саллен.
Я хватаю ее за запястье и притягиваю к себе, Кария скользит ногами по мокрому асфальту. Затем я опускаю голову и провожу языком по ее окровавленной ладони, ощущая привкус железа, чтобы показать ей, насколько я, черт возьми, вменяем. Еще я чувствую укол осколка стекла. Я наклоняюсь и соскребаю его у нее с кожи своим неестественно острым клыком.
Кария так дрожит, что мне приходится впиться пальцами ей в запястье. Подняв на нее глаза, я провожу языком по краю зуба и чувствую на нем стекло. Не сводя глаз с Карии, я отправляю его в рот и проглатываю.
Она приоткрывает губы, все еще держа в руке бутылку.
— Пожалуй нет, — тихо говорю я, затем прижимаюсь губами к ладони Карии и вижу, как она дрожит в темноте.
Я медленно опускаю ее руку, ощущая на своем языке ее восхитительный вкус.
— Саллен, — шепчет она. — Это… опасно.
Я холодно улыбаюсь ей. Со мной случалось кое-что и похуже.
— Ты можешь сказать спасибо, Кария. Или «спасибо, Боже».
Знаю, она никогда меня так не назовет, но, возможно, мне и впрямь передалось что-то от мании величия Штейна.
Не отводя от меня взгляда, Кария делает еще один глоток, и на этот раз я выхватываю у нее из рук бутылку.
— Эй!
Кария бросается на меня, но я отступаю.
— Я его украла. Он, сука, мой. Отдай! — дрожащим голосом говорит она и тянется, чтобы забрать у меня бутылку «Джеймсона», но я хватаю ее свободной рукой за запястье.
Какое-то мгновение мы оба не двигаемся, уставившись в переулок, и я понимаю, что гроза полностью утихла, оставив после себя только сырой, промозглый осенний воздух.
— Верни бутылку.
— Даже если ты считаешь меня моральным уродом, — осторожно говорю я, не отводя от нее взгляда. — Это не значит, что я позволю тому же случиться с тобой.
— Думаю, Саллен, тебе сперва следует побеспокоиться о своих проблемах с отцом, а потом уже решать мои.
От этих слов я вздрагиваю, но Кария не останавливается.
— То ты угрожаешь убить меня, то уже хочешь спасти мою душу, проглотив осколки. Я тебе уже сказала. Я тебя не боюсь, и не принадлежу тебе, и у меня действительно болит плечо, — тут ее голос немного срывается. — И я не знаю, что, черт возьми, нам делать. Мне хочется защитить тебя, но я даже не знаю, нравлюсь ли тебе, и…
Кария замолкает и, вырвав руку из моей хватки, вытирает кулаком глаза.
«Конечно, ты мне нравишься. Я тобой одержим. Я не глотаю чертовы стекла из-за кого попало».
Но я этого не говорю. Я молчу.
Она опускает руку и, подняв подбородок, смотрит на меня, делая глубокий вдох.
— Ты хочешь поехать в изначальный отель, — уверенно говорит Кария, настолько резко сменив тему и тон, что у меня на мгновение идет кругом голова, будто это я хлебнул вискаря из бутылки «Джеймсона». — Я поняла. Вот почему ты притворялся, что заинтересован Мод. Ты такой же, как и все остальные, это почти смешно. Ты хочешь туда пойти, и я не знаю зачем, и что мы там найдем, но мы туда пойдем. Может, они сохранят наш секрет, и Райт не догадается туда нагрянуть, особенно если Штейн никогда тебе о нем не рассказывал. Если там есть камеры…
— Их может и не быть. Если этот отель все еще используется, то для чего-то незаконного. Даже Штейн не развешивал повсюду камеры, чтобы скрыть свои злодеяния.
И засечь чужие. Включая шашни Карии, Космо и Вона.
— Итак, мы отправимся туда и найдем то, что ты ищешь, и, возможно, по пути я тоже что-нибудь найду. Что-нибудь, благодаря чему стану не такой жалкой, — говорит она, обхватив себя руками.
Она пьяна, воинственна и по-прежнему прекрасна.
— Жалкой? — тихо спрашиваю я, думая о том, как это слово отзывается у меня в груди. — Кто назвал тебя жалкой?
Но уверен, что уже знаю.
— Ой, отвали. Ты говорил то же самое, помнишь?
Кария резко указывает на зажатую в моей руке бутылку.
— Закрой крышку, — резко говорит она. — А то прольешь.
Мне хочется рассмеяться, но я завинчиваю крышку и беру бутылку за горлышко. Другой рукой я поправляю висящую у меня на плече сумку с нашей одеждой. Кария замечает это и, прежде чем я успеваю среагировать, выхватывает у меня «Джеймсон».
— Это чтобы облегчить твою ношу, — сухо говорит она. — Теперь нам нужно как-то сесть в чертово такси и надеяться, что мы сможем найти адрес этого отеля.
Кария проходит мимо меня к выходу из переулка.
Повернувшись, я провожаю взглядом принцессу Райта и представляю, как запускаю пальцы в растрепанный пучок светлых волос и рывком разворачиваю ее к себе. Но потом вспоминаю о том, как мы с Космо де Актисом назвали ее жалкой, и почему она вообще поверила, что это правда.
Глава 37
КАРИЯ
Мы сидим на заднем сиденье такси, и я отодвигаюсь от Саллена. Пить «Джеймсон» неразбавленным было не самой лучшей идеей, но знаю, что будь я трезвой, чувствовала бы себя еще хуже. У меня болит плечо, покалывает ладонь, пульсирует в висках, мне нужно поесть, и на счет Саллена у меня ни одного ответа, одни вопросы.
Таксист поднимает на меня глаза,
