скошенной крыше, по высоким панорамным окнам, по великолепной террасе с деревянными перилами, по светлым стенам макета.
Все так, как я задумывала тогда. Восемь лет назад. И даже еще лучше.
Околдованная, я просто смотрю на него. На дом, в котором представляла наше с Нилом будущее. С той поры много воды утекло.
И теперь макет мечты восьмилетней давности уверенно красуется у меня на глазах. Как призрак из прошлого. Словно напоминание о том, что уже совершенно точно не случится. Это грандиозное событие настолько меня шокирует, мучительно впиваясь в осознание, что я поднимаюсь на ноги и как во сне бреду к телефону. Недрогнувшей рукой делаю несколько фото. И отправляю Дыму.
Ответ от друга приходит незамедлительно:
Дым: «Ну ниче так смотрится:) величественно».
Я: «Не знала, что вы так здорово сдружились с Сафиным».
Дым: «Он попросил помочь. И был достаточно убедителен».
Я: «У тебя остались чертежи?»
Дым: «Я закинул их на верхнюю полку шкафа, куда никогда не лезу».
Препираться не имеет смысла. И я просто сворачиваю диалог и блокирую телефон.
Обозначать Нилу свою реакцию на доставленное сокровище я не стану: у него появится лишний повод. Ответить, написать самому, позвонить, поговорить, увидеться. А это совершенно непозволительно.
Я никак не отреагировала ни на один звонок от Нила и все смс также оставила без ответа, ни одно из них не прочитав. Потому как не готова слышать ласку и нежность в его голосе, не могу искать в себе силы вновь противостоять немыслимой тяге. Не хочу ощущать робкое волнение, что безостановочно тревожит душу, когда я думаю о нем. Наша история уже давно дописана. Там стоит жирная точка, которую Нил не колеблясь поставил собственной рукой. И этот макет никогда ничего не изменит. Как бы дорог он мне ни был.
Я запретила себе представлять что-то иное, целиком и полностью погрузившись в работу. А «мой домик» отныне занимает почетное место в просторной гостиной.
Я перевожу усталый взгляд на часы.
Тук-тук-тук.
Оля, мой бессменный администратор, вежливо постучав и дождавшись ответа, проходит в кабинет.
— А как у нас дела с открытием? Вакансии пока рано просматривать? Планировали на следующей неделе начать.
— Олечка, у нас возникли сложности с арендой. Застройщик передумал и решил использовать помещение под свои нужды. Сейчас я веду переговоры с другим собственником, место тоже неплохое.
— Ой, как жа-а-алко, — расстроенно тянет Оля. — А я уж размечталась. Кстати, у меня подружка ищет работу, а ей как раз недалеко от новой школы. Я думала пригласить ее на собеседование. Вдруг она тебе понравится. А тут вон какие дела.
— Не волнуйся, как только я разберусь с юридическими вопросами и заключу договор, займемся ремонтом и подбором персонала, — отвечаю я, втайне уже в который раз решая дилемму. Может быть, все же пора не арендовать помещения, а приобретать в собственность? Пока мне это не по карману, но очень хотелось бы. А просить поддержки у папы не мой вариант. Я по максимуму стараюсь обходиться без его помощи.
— Тогда жду отмашку, — заверяет меня Оля в своей полной готовности и выходит из кабинета, ненадолго останавливаясь в дверях. Она вдруг расплывается в мечтательной улыбке. — Ну какая же красота, Арин. Почему за мной никто вот так не ухаживает?
Я вскидываю брови в немом удивлении. Хмурю лоб. Оля видит мое замешательство, рукой машет в общий коридор.
— Да вот же! Опять привезли! Это же твой? — уточняет она.
Как? Еще один?!
Я поднимаюсь на ноги и неторопливо бреду вперед. Выглядываю в скромных размеров холл.
Оу. Да, действительно. Букет потрясающе красивый. Такой же огромный, как и предыдущий. Каждый из бархатных бутончиков набирается сил и цвета и раскроется вот-вот. На этот раз розы нежного персикового оттенка. Прошлые были насыщенно-малиновыми. Наверное, я должна была оценить.
У меня, конечно, промелькнула мысль, что эти потрясающие создания передал Кирилл, но он мне звонил пару раз. И словом не обмолвился о доставке. И записки нет. Совсем не похоже на его стиль. Тем более Кирилл абсолютно точно знает мои любимые цветы. А розы, какими бы чудесными и прекрасными они ни были, навевают на меня уныние и тоску.
— Не знаю, — с сомнением произношу я. — А кто их принял?
— Ммм… — колеблясь тянет Оля. — Если честно, я пропустила курьера. Зал на втором этаже подготавливала. Может, девочки…
Оля извиняется неуверенным пожатием плеч.
— Ладно. В воду поставишь?
— Сейчас сделаю. Домой заберешь их?
— Нет. Дома они мне не нужны. А здесь… Пусть хоть девочек радуют.
«Если не меня», — добавляю я мысленно.
— А тебя — нет? — печалится Оля. — С Кириллом поссорились?
Я едва заметно морщусь от прозвучавшего вопроса. Мне до сих пор очень неприятно вспоминать тот разговор и глубокое разочарование на лице Кира. Он пытался назначить встречу, завязать непринуждённую беседу. Увидеться я не согласилась, но мы еще раз обсудили, что не чужие друг другу. Поддержка, сотрудничество, взаимовыручка, легкий ни к чему не обязывающий разговор — всегда пожалуйста. Но ничего больше. Тяжело ставить жирную точку, как оказалось. Особенно когда все еще чувствуешь себя виноватой.
Домой я приезжаю немного расстроенная. Эти цветы вывели из душевного равновесия. Нил не досаждает, не одолевает, не назойлив, но… его незримое присутствие чувствуется постоянно. Он очень упорный. Не докучает, но напоминает о себе постепенно и понемногу. Не позволяет забыть и полностью отстраниться.
Припарковав машину, я медленно плетусь домой. Уже голодная и уставшая. И вот когда рассчитываю прошмыгнуть в подъезд, наконец-то подняться к себе и рухнуть на диван… я внезапно подмечаю настороженного Нила. В руках его небольшой бумажный сверток. Полы пальто слегка развеваются от порывов усиливающегося ветра. Начинается снегопад, в мужских волосах уже запутались белоснежные пушистые хлопья.
— Здравствуй, Ариш, —
