– А теперь – жасминовое масло, – жужжит мне в ухо Луиза. – Вотрем его в виски…
– Бекки, ты меня слышишь? – Мама встревожена.
– Может, у нее схватки! – Сьюзи хватает меня за другую руку. – Дыши, Бекки, дыши!
– У тебя все получится, детка! – Лицо у мамы такое перепуганное и напряженное, будто она сама рожает.
– Думайте о ребенке, – внушает Пола, глядя мне в глаза. – Сосредоточьтесь на малыше, которого производите на свет.
У меня наконец прорезается голос:
– Послушайте… Понимаете, у меня нет никаких схваток.
Пола кладет ладони мне на плечи:
– Есть, Бекки, есть.
– Береги силы, Бекки. – Сьюзи сует мне в рот соломинку. – Глотни «Люкозейда» – станет легче!
Делать нечего – беспомощно тяну через соломинку тошнотворную жижу. За дверью слышны приближающиеся шаги. Очень знакомые. Входит Люк. Бледный, напряженный, он торопливо оглядывает комнату.
– Слава богу, успел. Уфф… – облегченно вздыхает он, шагая ко мне. – Бекки, я так люблю тебя… Так тобой горжусь…
– Привет, Люк, – вяло отзываюсь я.
Ну и что мне теперь делать, черт возьми?
Если вдуматься, роды получаются идеальные.
Прошло двадцать минут, в палату набилась целая толпа. Рефлексотерапевт Фелисити массирует мне пальцы ног. Гомеопат Мария отмеряет лекарственные снадобья-горошинки. Луиза расставляет по палате аромалампы.
Мама и Сьюзи сидят по одну сторону от меня, Люк – по другую. На лбу у меня компресс, в руке опрыскиватель, я в длинной просторной футболке, в которую меня общими усилиями переодели Сьюзи и мама. Хорошо, удобно, музыка играет, я прекрасно обхожусь и без эпидурала…
Одна загвоздка: никак не наберусь смелости сказать, что я всех обманула.
– Хотите подышать газом, Бекки? – Пола приближается ко мне с маской, прикрепленной к трубке. – Боль немного утихнет.
Я в нерешительности молчу. Невежливо же отказываться, в самом деле.
– Ладно, давайте. Спасибо.
– Дышите, как только начнется спазм, – советует Пола, подавая мне маску. – Не ждите слишком долго!
– Угу.
Прилаживаю маску к носу и рту и делаю глубокий вздох. Ух ты! Отпад! Будто разом выпила бутылку шампанского!
– Ну и ну. – Я убираю маску и блаженно улыбаюсь Люку: – Так классно. Вот бы тебе попробовать.
– Бекки, ты прекрасно держишься. – Он жмет мою руку и не сводит с меня глаз. – Все хорошо? Все идет по твоему плану?
– Э-э… да, почти. – Чтобы было не так стыдно смотреть ему в глаза, я быстренько вдыхаю еще немного газа с кислородом. О господи. Надо сказать Люку. Обязательно.
– Люк… – Слегка опьянев, я придвигаюсь к нему и шепчу на ухо. – Слушай, я не рожаю.
– Милая, не волнуйся. – Люк отводит волосы с моего лба. – Не надо спешить. Будем ждать сколько понадобится.
Между прочим, это мысль. Ведь рано или поздно ребенок все равно должен родиться, так? Значит, можно просто лежать, молчать, пить «Люкозейд» и смотреть телик. А потом родится ребенок, и все скажут: «Бедняжка Бекки рожала целых две недели!»
– Кстати, я созвонился с доктором Мозгли, – добавляет Люк. – Он уже едет к нам из Портленда.
– О-о. – Я с трудом скрываю волнение. – Отлично!
В отчаянии я снова сую нос в маску и делаю вдох, одновременно прорабатывая детали плана. Вдруг в туалете есть окно, через которое можно удрать? Или сделать так: выйти будто бы в туалет, пройти по коридору, найти где-нибудь новорожденного младенца и взять его ненадолго себе…
– А я думала, вы наблюдались у Венеции Картер. – Пола сверяется с моей карточкой и смотрит на часы. – Когда же она наконец? Если не появится в ближайшее время, придется кому-нибудь из старших акушерок осмотреть вас. Чувствуете дискомфорт, Бекки?
– Н-ну, небольшой…
Еще какой.
– Вот, – Луиза подносит к моему носу банку с маслом, – мускатный шалфей помогает при стрессах.
– Скажите, Пола, а бывает, что роды идут вспять? – будто бы невзначай спрашиваю я и стараюсь не выдать внезапный проблеск надежды.
– Нет! – смеется Пола. – Только иногда кажется, что процесс совсем остановился!
Ха-ха! – подхватываю я и плюхаюсь на подушки, старательно дыша мускатным шалфеем для стресса. Сейчас бы еще специального такого эфирного масла, с которым легче объявить, что не рожаешь и вообще можно расходиться по домам.
Стучат, Сьюзи оборачивается к двери:
– А-а, Джесс, наверное. Она говорила, что уже выезжает.
– Входите! – откликается Пола.
Дверь распахиваемся, и я цепенею.
Венеция. На ней балахон, в которых врачи делают операции, все волосы убраны под зеленую шапочку. Выглядит она так шикарно и важно, будто день-деньской спасает людям жизнь.
Стервозина.
По лицу Венеции пробегает тень шока, но она почти сразу берет себя в руки и с профессиональной улыбкой подходит к койке.
– Бекки! А я понятия не имела, что пациентка, к которой меня вызвали, – ты. Давай-ка посмотрим, как у нас дела…
Она стаскивает зеленую шапочку, и ее волосы роскошным каскадом обрушиваются на спину.
– Люк, давно у нее началось? Рассказывай по порядку.
Опять она за свое. Не дает мне слова сказать и очаровывает Люка.
– Оставь меня в покое! – выпаливаю я. – Я уже не твоя пациентка, так что нечего тебе здесь делать. Спасибо, что зашла.
Мне вдруг становится все равно, есть у меня схватки или нет. Даже притворяться не пытаюсь. И про роды больше не вспоминаю. Можно и сейчас устроить крупные разборки, еще не слишком поздно. Все вокруг с разинутыми ртами смотрят, как я отбрасываю маску и тяжело сажусь на постели.
– Сьюзи, дай мне сумку, будь добра, – срывающимся голосом прошу я. – Она под кроватью.
– Нашла! Вот. – Сьюзи подает мне сумку и шепотом спрашивает, наклонившись к моему уху: – Это она?
– Угу, – киваю я.
– Корова.
– Отличная мысль, Ребекка! – встревает Пола, но голос у нее неуверенный. – Вы подниметесь, а ребенок опустится…
– Венеция, мне надо кое-что тебе вернуть.
Голос у меня плывет, во всем виноват этот газ, от которого я как пьяная. Да еще губы сами собой расползаются в улыбке, а это меня уже достало. Но Венеция, кажется, все поняла.
– Люку они не нужны. – Я вытаскиваю из сумки варикозные чулки и бросаю их Венеции. Чулки падают на пол, не долетев, и все смотрят на них.
Ой, перепутала.
– То есть вот это ему не нужно. – Беру коробочку с запонками, размахиваюсь и попадаю Венеции прямо в лоб.
– Ох, черт! – Она хватается за лоб.
– Бекки! – укоризненно восклицает Люк.
– Она охотится за тобой, Люк! Даже прислала тебе рождественский подарок! – Я вдруг вспоминаю про латынь. – Ути… барбери… – язык безнадежно заплетается, – нам… нет, туи…
Дьявол.
