– Он не мог бы! Еще бы! Ведь он совратил замужнюю женщину, побудил ее бросить семью! Меня вырастили католичкой – и всех нас. Мы все знали, что есть хорошие и плохие священники. Прости меня, но этот малый – чудовище.
Мэделин не мешала Стиви изливать свои чувства. Ей было хорошо от того, что кто-то разделил ее возмущение. «Если бы только Эмма была жива, – думала она. – Мы со Стиви могли бы как закадычные подруги помешать ей, высказать свое возмущение, напомнить о моральном долге, остановить ее и переубедить, и тогда она вернулась бы в семью».
– Джек об этом ничего не знал? – спросила Стиви.
– Он понимал, что что-то не так. Эмма говорила мне, что он, как ни странно, одобрял ее общение с отцом Ричардом. Я считаю, он думал, что священник может помочь сохранить их семью.
– А он вместо этого нанес ей удар.
– Да, именно так. Однако Эмма последовала за ним.
– Ну конечно, – сказала Стиви. – Так могла бы поступить и я. Влюбленность подобна колдовству. Ты подпадаешь под ее чары – и ты конченый человек. Я-то знаю – я сделала в этом плане больше ошибок, чем ты можешь себе представить. Но у меня не было ребенка…
– Вот это и заставило меня взбеситься, – сказала Мэделин. – Мысли о Нелл… – Она собиралась рассказать Стиви о последних минутах перед тем, как машина потеряла управление и врезалась в дерево.
Но, чувствуя, что надо все объяснить, она немного вернулась назад.
– Мы сидели с ней на пляже острова Сент-Саймон, как много раз до этого. И Эмма все оглядывалась вокруг, критикуя людей, находившихся на пляже, за пристрастие к роскоши и нас за то, что наши купальники так дорого стоят. Потом стала говорить о нищете в Джорджии – сказала, что отец Ричард открыл ей глаза на вещи, которые она раньше никогда не замечала и о которых вообще не думала. О семьях, у которых нет денег, чтобы купить кусок мяса. О матерях, которые вынуждены непосильно трудиться, чтобы хоть как-то накормить детей. Она говорила о переполненных тюрьмах, ужасных условиях, в которых содержатся заключенные…
– Это важные проблемы, – сказала Стиви.
– Я знаю. И я удивилась и сначала с удовольствием слушала Эмму, говорившую о таких вещах. Понимаешь, хотя Джек никогда ей не перечил, но я-то знала, что ей всегда было необходимо иметь самую большую машину в квартале и посещать самый эксклюзивный клуб. Она даже не хотела, чтобы у Нелл были твои книги, потому что они слишком реалистичны и рассказывают о том, какие неприятные вещи бывают в жизни!
– Я знаю, – сказала Стиви.
– Она взглянула на свое бриллиантовое кольцо, блестевшее на солнце, и сказала: «Люди гибнут в алмазных шахтах, чтобы богатые женщины, вроде нас, могли носить их». Я сказала: «Это же символ любви – Джека и Криса». А она ответила: «Если любовь настоящая, она не нуждается в драгоценностях, которые подтверждают ее». Когда она сказала это, я поняла, что за этим последует нечто серьезное. Потому что раньше она всегда оценивала, насколько хорошо прошел праздник – день рождения или Рождество, по подаркам, которые дарил ей Джек, а это были обычно ювелирные изделия.
– Получается так, будто с ней произошла полная трансформация, – сказала Стиви.
– Да. И сначала я подумала, что это все очень позитивно.
– Но это было не так…
– Она сказала мне, что у них с отцом Ричардом не было сексуальных отношений. Они целовались и обнимали друг друга, но не позволяли себе полной близости до тех пор, пока они не придут к пониманию, как должны поступать дальше. Он сказал, что ему необходим период «познавания», когда он будет молиться и ждать ответа, что ему делать. Он удалился в холмы, близ которых он рос, совершенно один… я не совсем поняла… она сопоставляла это с сорока днями в пустыне. Когда это время истекло, он вернулся и сказал ей, что он должен снять с себя сан, чтобы быть с ней.
– И все, что от нее требовалось, это расторгнуть брак, – проговорила Стиви.
– Да.
– И бросить Нелл?
– Это и вывело меня из себя, Стиви, – сказала Мэделин. – Мы поехали с пляжа обратно домой.
– Это был день аварии?
Мэделин кивнула. Она слушала волны, ударявшие о берег. Обсуждать эту историю было так жестоко, так больно. Но она должна была выговориться, ей было необходимо, чтобы подруга поняла ее. Стиви знала и любила Эмму, она явно полюбила Нелл и Джека.
– Я хочу все рассказать тебе, – сказала Мэделин, ее голос прерывался. – Потому что я люблю тебя и доверяю. И мне нужен союзник.
– Союзник? В чем?
– Чтобы помочь мне осознать, что же произошло, понять, что мне надо делать, чтобы исправить свои отношения с братом. Чтобы помочь Джеку залечить его душевные раны. Эти раны так глубоки и болезненны…
– Я знаю, как болезненны эти раны, – сказала Стиви, наклоняясь вперед, чтобы положить на плечо Мэделин руку, и проникновенно глядя ей в глаза.
Мэделин отстранила ее руку, едва почувствовав прикосновение.
– Когда мы ехали назад в Атланту, – продолжала Мэделин взволнованно, – Эмма захотела показать мне места, где вырос Ричард. Это был маленький провинциальный городок среди холмов Джорджии. Очень бедный… Эмма сказала мне, что он привозил ее сюда на машине, показать ей настоящую нищету. Он говорил ей, что некоторые из его соседей и сейчас сидят в тюрьмах за ужасные преступления. Его собственный отец попал в тюрьму за подделку чека и умер там – его зарезал другой заключенный. Ричард говорил ей, что рос в чудовищной нищете, и это побудило его искать способы как-то изменить положение людей.
– И потому он стал священником?
Мэделин кивнула:
– Он стал священником ради своей семьи и ради других бедняков. Он был стипендиатом в университете Лойолы, там он и стал священником. Закончил магистратуру в Джорджтауне, по иезуитской Программе справедливости и мира. Эмма говорила, что он был страстным поборником социальной справедливости.
Стиви задумчиво следила за колебанием пламени свечи и молчала.
– Что с тобой, Стиви?
– О, мне вспомнилось, что когда-то говорил мне отец. Тогда я была маленькой… и пряталась в камышах, чтобы наблюдать, как кулики строят свое гнездо. Или вставала в холодную ночь, чтобы увидеть, как сова слетает с дерева… Отец сказал мне, что, видя мое страстное отношение к птицам, он предполагает, что я буду такой же страстной во всем. Он часто говорил мне, что я человек с внутренним горением…
– Он говорил о тебе.
– Он настойчиво повторял мне, что мне необходимо учиться управлять собой – обуздывать себя. Я не могла понять, что он имеет в виду. Он объяснял мне на примерах из ирландской литературы, что страстность души способна к разрушению не меньше, чем к созиданию. Он говорил, что завидует этому моему качеству, но тем больше и тревожится за меня… – Она остановилась, спокойно вглядываясь в пламя, будто рассматривала своего, хорошо известного ей личного демона. – Мне кажется, что Ричард тоже сгорал изнутри и был разрушителем…
